— Пусть работает! — рявкнул другой солдат, и Эреккус повернулся к нему, сжимая кулаки, явно отчаянно желая дать выход своему разочарованию.

Ткачиха спаси нас. Мужчины.

Я постаралась не обращать внимания на ссору на заднем плане и сосредоточиться. Честно говоря, я не смогла бы ответить на вопрос Эреккуса, даже если бы захотела — я не знала, что искала, разве что какую-то упущенную информацию, что-то критически важное, что могло бы нас спасти. Чудо, полагала я.

Сливики не рассеялись и не стали менее активными. Возможно, их стало даже больше, чем раньше, хотя точно сказать было невозможно. С такого расстояния в нитях было много помех, отчасти потому, что движения сливиков было особенно трудно отследить, а отчасти потому, что рядом было множество других гнезд на других ответвлениях троп. С такого расстояния все эти движения сливались воедино.

Странно, подумала я сонно, что такие территориальные существа…

Что-то твердое ударилось о мою спину, отбросив меня от стены. Я охнула, когда шальной локоть задел мои ребра.

Я опомнилась: Атриус кричал на Эреккуса и другого солдата на резком, грубом Обитраэнском языке, а двое мужчин шипели друг на друга проклятия, неохотно расходясь.

Атриус вернулся ко мне и неодобрительно посмотрел им вслед.

— Ребячество, — проворчал он. — Им нужно думать не только о своем эго.

Я пожала плечами. Меня немного успокаивало то, что борьба мужчин за господство над вещами, которые не имеют значения, была универсальной, человеческой или…

Я перестала дышать. Моя рука потянулась к плечу Атриуса. Когда я слабо рассмеялась, он посмотрел на меня так, что я засомневалась в своем здравом уме.

Он собирался усомниться в этом еще больше.

— Я знаю, — сказала я. — Я знаю, как нам пройти.

ГЛАВА 41

Наверное, именно когда сливики зарычали все вместе, я подумала, что это не самая лучшая идея.

Крик одного сливика был леденящим душу звуком, а десятки таких криков, наслаиваясь друг на друга, отдавались эхом, словно оркестр смерти. Мы были уже так близко к ним, что их запах, запах разложения и крови, пронзил воздух. Мне больше не нужно было чувствовать их через нити — я ощущала их движения по вибрации камня, когда их мощные тела метались от стены к стене.

Я остановилась за углом. Атриус едва не наткнулся на меня. Видимость здесь была особенно плохой. Даже вампирское зрение было бесполезно.

Я прошептала, очень, очень тихо:

— Они там.

У Атриуса дрогнул мускул на челюсти. Его присутствие излучало решительную сосредоточенность. Если бы у меня было время подумать о чем-нибудь, кроме кровожадных зверей в двух шагах от нас, я бы, возможно, остановилась, чтобы оценить, насколько бесстрашным был Атриус. Интересно, оценила ли Ньяксиа то, что она в нем нашла — возможно, это единственный мужчина на свете, который без секунды колебаний бросится выполнять любое немыслимое задание, которое подкинет ему богиня.

И все же, когда его взгляд скользнул ко мне, эта решимость дрогнула. Совсем чуть-чуть, так быстро, что я чуть не пропустила это.

Он хотел придумать, как сделать так, чтобы мне не пришлось этого делать. Я знала это, хотя он и не высказывал этого вслух. Но мы оба понимали, что я играю решающую роль в этом плане. Но он не должен был им быть — об этом мы спорили. Не имело смысла ставить на эту должность самой важной роли. Пусть это будет Эреккус, говорила я. Пусть это будет любой из его людей.

Он и слышать об этом не захотел.

И вот мы здесь. Предстояло совершить, возможно, самый опасный и глупый поступок в моей жизни, и если бы нас убили, все было бы кончено.

Ставки были, если не сказать больше, захватывающими.

— Ты готов? — прошептала я ему.

Он посмотрел на меня так, словно это был глупый вопрос.

Конечно. Он всегда был готов.

Он шагнул ко мне, медленно и бесшумно. В его руках были три фляги, из которых сочилась кровь.

Еще одна причина, по которой это должно сработать: ведь если этого не произойдет, вампиры умрут от голода.

Атриус откупорил фляги одну за другой.

Первую он слегка швырнул вниз по тропинке, и кровь выплеснулась и растеклась по камням внизу. Затем, приостановившись на мгновение, он взял вторую и швырнул ее как можно дальше во тьму тумана.

И тут же почувствовал, как в глазах сливиков вспыхнул интерес. Сначала один, потом другие. Из туннеля донеслись щелчки и урчание, затем рычание.

Я схватила Атриуса за запястье.

— Сейчас же, — прошипела я.

Мы привлекли их внимание. Кровь дала нам преимущество. Теперь нужно было бежать, как черт.

Или спотыкаться, как черт.

Это было лучшее, что я могла сделать в темноте. Я прижалась к стенам, вытянув одну руку за спину, чтобы ухватиться за руку Атриуса, и нащупывала путь вперед, пока мы бежали. Позади меня раздавался ровный звук крови, капающей на камни, когда Атриус бросил последнюю флягу, оставив за нами багровый след. Когда она опустела, он бросил контейнер.

И тут мы услышали, что они приближаются, привлеченные запахом.

Мои шаги ускорились. Шаги Атриуса удлинились, наши походки изменились. Я думала, что по этим камням невозможно пробежать по-настоящему. Я ошибалась. Когда слышишь позади себя крики стада сливиков, нужно бежать.

— В какую сторону? — рявкнул Атриус. Сам воздух задрожал от биения бесчисленных крыльев. Мы спотыкались, когда земля сотрясалась от тяжести их тел, бьющихся о камни, и неистовствовали.

Как только они увидели нас, воздух пронзили крики. Я могла бы поклясться, что они были от восторга.

Волосы встали дыбом на моей шее.

— Туда, — проговорила я и потащила Атриуса влево, к небольшой тропинке между скалами. Теперь я касалась стен только кончиками пальцев, сохраняя достаточную связь с камнем, чтобы чувствовать путь назад.

Перед тем как отправиться в путь, я постаралась запомнить маршрут. Я молилась, чтобы не ошибиться.

Еще один крик заставил кровь забурлить. Атриус сорвался с места, увлекая меня за собой.

Ткачиха помоги мне. Боги, лучше бы мне запомнить этот путь.

— Там! — Я задохнулась, как раз вовремя, и мы вдвоем резко завернули за угол, едва не врезавшись в стену.

Сливики были отличными охотниками. Они не упускали свою добычу. Несколько секунд спустя мы услышали их позади себя. Они набирали высоту.

Скоро они настигнут нас.

Никто из нас не мог говорить — на это не было времени, — но я чувствовала, как в присутствии Атриуса нарастает напряжение, словно натянутая нить. Я чувствовала, как его рука на всякий случай тянется к