Спустя несколько минут, хотя кажется, что прошла вечность, прибывают парамедики. Мои мама и Папочка уходят с ними, когда они забирают Линка, но Папуля продолжает держать меня.

— Папуля, пожалуйста, позволь мне пойти с ним. Мне нужно быть с Линком, — умоляю я, слезы текут по моему лицу.

Папуля прижимает меня крепче, и на его лице отражается беспокойство.

— Гидесса, им нужно позаботиться о нем. А нам нужно остаться здесь. Мы скоро поедем в больницу.

Я плачу и умоляю, но Папуля не меняет своего решения. В конце концов, я чувствую себя такой уставшей, и он несет меня в мою комнату, где я плачу, пока не засыпаю.

Посреди ночи я просыпаюсь от того, что мама лежит рядом со мной. Она обнимает меня, и нежно гладит по волосам. Ее глаза печальны, но она пытается улыбнуться мне.

— Мам, мы можем пойти проведать Линка? — Спрашиваю я тихим голосом.

Ее лицо вытягивается, и она выглядит такой печальной.

— Мне так жаль, милая. Его больше нет.

Мне кажется, что мир вокруг меня рушится, и на мгновение я не могу дышать. Я крепче обнимаю маму, рыдая у нее на груди, пока ее слова продолжают повторяться в моей голове. Линка больше нет.

Так проходят дни, и я не хочу видеть никого, кроме Линка. Хотя я знаю, что не могу, и это снова заставляет меня плакать. Все причиняет боль, и я не понимаю этого. Я как будто чувствую тьму и тени внутри себя, кричащие о том, чтобы мы воссоединились, но его здесь больше нет.

Я провела с ним целых два месяца. Каждый день просыпалась, чтобы увидеть его лицо, и поставила перед собой задачу заставлять его улыбнуться. Ему становилось лучше, темнота в глазах, казалось, не задерживалась так надолго, и он не так часто просыпался от кошмаров.

Так почему же мир забрал его у меня? Я поступала правильно. Я наконец-то почувствовала свободу быть собой с кем-то.

Мои родители продолжают пытаться поговорить со мной, но я не хочу слушать. Все изменилось. Он был моим партнером, а теперь у меня больше нет моего партнера. Каждый раз, когда они пытаются утешить меня, они просто еще раз напоминают о том, что его больше нет.

Спустя неделю их постоянных разговоров я наконец устаю от того, что родители пытаются сказать мне, что все в порядке, и убегаю.

Я бегу в лес, чтобы спрятаться до того, как они смогут меня поймать. Я не хочу ни с кем разговаривать. Я больше не хочу возвращаться к той жизни, которая была у меня до появления Линка.

Зайдя слишком далеко, чтобы слышать их, я нахожу местечко под большим деревом и сворачиваюсь калачиком, стараясь стать как можно меньше, насколько это возможно. В лесу тихо, и мне кажется, что это единственное место, где я могу побыть наедине со своей печалью.

Как я могу сказать им, что все больше не кажется правильным? Как мне объяснить, что Линк увидел более глубокую часть меня, чем когда-либо видели они? Как мне сказать им, что то, что он был рядом, помогло мне принять тьму внутри? Что я никогда не смогу принять ее без него рядом со мной.

Я слышу, как они зовут меня по имени, но я не хочу двигаться. Я просто хочу спрятаться и грустить, даже если у меня закончились слезы.

Кажется, проходят часы, прежде чем я слышу шум рядом со мной. Я не утруждаю себя поиском, мне не нужно смотреть, чтобы знать, что это Шона. Она забирается вместе со мной в мое укрытие и молча обнимает меня, позволяя мне продолжать плакать.

— Я просто хочу спрятаться, — наконец шепчу я.

— И ты знаешь, что если ты когда-нибудь спрячешься, то моя работа — искать, — мягко говорит она.

— А что, если я не хочу, чтобы меня нашли? — Отвечаю я, изо всех сил стараясь не разрыдаться.

— Тогда я посижу здесь с тобой в темноте, — отвечает она, пожимая плечами.

Она продолжает обнимать меня, пока я сотрясаюсь от беззвучных рыданий, и все вокруг продолжает болеть. Я чувствую, как тьма внутри меня зовет его, плачет по нему, как и я сама.

— Мне больно без него, — шепчу я ей, когда чувствую, что слез больше не будет. — Он сказал, что будет моим партнером в тенях. Точно так же, как мама сказала нам, что наши папы ее партнеры. Кто поможет мне контролировать мою тьму теперь, когда его нет?

Она на минуту задумывается. До сих пор я никогда не говорила об этой части себя ни с кем, кроме Линка, и она, должно быть, чувствует, что это важно.

— Тогда спрячь память о нем в своем сердце вместе со своей тьмой. Храни ее там. Никто не должен знать, что ты держишь под замком.

Требуется много времени, чтобы до меня дошел смысл ее слов, но, наконец, я позволяю ей вытащить меня из моего укрытия.

В жизни бывают моменты, которые оставляют неизгладимое впечатление. Моменты, которые формируют тебя как личность. Мой момент произошел, когда я потеряла своего лучшего друга и партнера.

Глава 40

Гидесса

У меня так сильно болит голова, что я не могу сдержать вырывающийся всхлип, даже прежде, чем мне удается заставить себя открыть глаза. Моя надежда на то, что мне приснился кошмар, быстро рушится, когда я вижу фигуру, стоящую передо мной, его зеленая неоновая маска заставляет мое сердце учащенно биться.

Я сразу вижу, что мы больше не на карнавале. Нас окружают деревья, их кроны загораживают лунный свет. Нетрудно догадаться, что он принес меня в лес, но я не могу понять зачем. Я пытаюсь пошевелиться, но чувствую, как что-то сдерживает мои руки за спиной, я прислонена к одному из деревьев.

Я не знаю, что он задумал, но у меня такое чувство, что что-то изменилось. Авель всегда стоит прямо, когда находится рядом со мной, но этот человек в маске ссутулился. Авель всегда контролирует мою шею, обхватывая рукой мое горло, как ошейником, и при этом не может оставить между нами пространства. Этот человек привязал меня к дереву и держится на расстоянии.

— Зачем ты это делаешь? — Наконец рычу я. Его лицо в маске наклоняется в бок, оценивая меня. Опираясь связанными руками о дерево позади меня, я умудряюсь подняться на