— Это. Флиртовать. — Ее глаза обвиняюще смотрят на меня. — Ямочки.

Я смеюсь, прежде чем успеваю остановить себя. — Знаешь, я действительно ничего не могу с этим поделать.

— С чем поделать? — Она скрещивает руки. — С флиртом или с ямочками?

— Да, — говорю я просто.

Она качает головой, пряча улыбку, пока запихивает в рюкзак спальники. — Ну, больше не надо. Ничего из этого.

— Почему? — Я кладу руку на рюкзак, который она пытается перекинуть через плечо. — Волнуешься, что перестала меня ненавидеть?

— Я могла бы спросить тебя о том же. — Она наклоняется ко мне, приближая лицо. — Я больше не больна. Обыкновенные вообще никогда не болели. Так что у тебя больше нет повода ненавидеть то, чем я являюсь.

Я моргаю, глядя на нее. — Я никогда не говорил, что ненавижу тебя.

— Отлично. Ненавидел то, чем я не являюсь.

Я открываю рот, ее имя готово сорваться с кончика моего языка. Но останавливаю себя, уважая ее желание не произносить его снова. — Грей. Когда я смотрю на тебя, я вижу силу, которой не обладает ни один Элитный, и она взывала ко мне задолго до того, как я узнал, кем ты была или не была.

Ее глаза мечутся между моими, полные эмоций, которые я не могу расшифровать. — И все же ты тащишь меня обратно в Илью.

— Долг, — бормочу я. — Не выбор.

— Верно. — Ее голос звучит напряженно. Она перекидывает рюкзак через плечо и выныривает из укрытия. — Так что не усложняй ситуацию.

Я следую за ней, натягивая рубашку, прежде чем прикрепить лук к груди. Утреннее солнце отражается от того, что оставила после себя буря. — Не я один создаю трудности.

Ее насмешка эхом отражается от камней. — Мы бы даже не оказались в таком положении, если бы ты позволил мне исчезнуть и начать новую жизнь.

— Долг, помнишь?

Она топчется передо мной, гремя цепью между нами. — Но это не значит, что ты не разрушаешь мою жизнь, помнишь?

— Ты сама сделала это в тот момент, когда вонзила меч в грудь короля, помнишь?

— Он напал на меня, помнишь? — Она поворачивается ко мне лицом. — И этому королевству будет гораздо лучше без него. Может быть, ты начнешь верить в это после всего, что узнал.

Мои ладони внезапно оказываются по обе стороны от ее лица, и я качаю головой. — Ты — заноза в заднице, ты знаешь это?

— Почему, потому что я права? — выдыхает она.

— Потому что ты опасна.

Ее глаза не отрываются от моих. — Я думала, ты понял это с первого раза, когда я надрала тебе задницу.

— О, я понял. — Мой большой палец ласкает ее щеку. — Но именно когда ты поцеловала меня, я по-настоящему испугался того, что ты со мной сделала.

Она закрывает глаза. — Я просила тебя прекратить это.

— Это честность, а не флирт.

— Ну, твоя правая ямочка все еще видна, так что…

— Так вот почему у тебя закрыты глаза? — Я смеюсь, наклоняя свое лицо так, чтобы оно было на одном уровне с ее.

— Нам нужно идти дальше, — выпаливает она, отворачиваясь от меня. — У тебя плотный график, а у меня уже болят ноги…

— Не увиливай, Грей, — окликаю я ее сзади.

— Как ты думаешь, сегодня будет дождь? Я бы не хотела снова промокнуть. Я все еще высыхаю после вчерашнего.

— Мы целовались. — Я вижу, как напрягается ее спина под влажной рубашкой, прилипшей к коже. — Уже три раза.

Она поворачивается, выглядя усталой. — Почему ты говоришь мне об этом так, будто я не пытаюсь постоянно избегать мыслей об этом?

— Потому что это уже сложнее, чем должно быть, — говорю я, делая шаг к ней. — Ты для меня не просто задание. Не просто еще один враг, которого я должен найти. Ты — нечто еще более ужасающее.

Ее голос — не более чем шепот. — И что же это?

— Потребность.

Мы смотрим друг на друга, оба удивленные словами, сорвавшимися с моих губ. Солнечный свет струится по ее волосам, заставляя их сиять, как нечто слишком божественное для меня.

— Я думала, ты нашел в себе мужество, — мягко говорит она.

Я слегка улыбаюсь. — Может быть, меня вполне устраивает быть дураком. Главное, чтобы это было для тебя.

Она качает головой, отступая от меня. Открывает рот, чтобы возразить, и…

Справа от меня раздается тихий хруст ветки.

Инстинкт заставляет меня наклониться к ней, заслоняя ее своим телом, и зажать ей рот рукой.

Я поворачиваю голову в сторону звука, выискивая любой признак того, кто, как я опасаюсь, мог нас найти.

Только когда в плече вспыхивает пронзительная боль, я понимаю, что был прав.

Разбойники.

Глава 41

Пэйдин

Кай хрипит мне в ухо, боль вырывает звук из его горла.

Его рука соскальзывает с моего рта, заглушая мой крик.

— Кай!

Он медленно опускается на колени, демонстрируя глубокую рану, тянущуюся через все плечо. Я видела вспышку стрелы, прежде чем она пробила его кожу, мгновенно рассекая плоть. Я падаю рядом с ним, прижимая руки к его лицу, и сердце замирает у меня в горле. — Ты в порядке?

— Разбойники, — выдавливает он, игнорируя мой вопрос. — От меня будет мало толку. — Еще одна стрела проносится мимо моей головы.

— Я вижу, — говорю я, осторожно снимая лук с его спины. Он шипит сквозь сжатые зубы, когда я задеваю его рану. — Нам нужно убраться с дороги. Сейчас же. — Я киваю на скопление камней не более чем в нескольких ярдах от нас. — Ты сможешь туда добраться?

— Это моя рука, дорогая, а не нога, — хрипит он.

— Отлично. — Я встаю на корточки и тяну его за собой. — Тогда тебе не составит труда не отставать.

Мы бежим к скалам, слыша, как мимо нас свистят стрелы. Кай становится между мной и продолжающими лететь стрелами, закрывая меня своим телом. Вот почему я ахаю от удивления, когда наконечник стрелы задевает мою икру.

Жгучая боль пронзает ногу. Я чувствую, как кровь щекочет кожу, пока мы прячемся за скалами, спасаясь за счет их размеров.

Игнорируя собственную рану, я перевожу взгляд на его куда более тревожное ранение. Кровь окрашивает его кожу, заливая плечо. Это зрелище заставляет меня внезапно подавить свой гнев, когда я вижу красный оттенок, который не имеет ничего общего с кровью, стекающей по его коже.

Ему больно. И я ненавижу это.

Осознание этого факта может разозлить меня еще больше.

Потому что именно тогда я понимаю, как страшно обижу любого, кто посмеет причинить ему боль.

Мой взгляд возвращается к нему,