– Смею напомнить, что Игла сражалась с Первой стражей и ради тебя.

Ратнар улыбнулся, и из этой его улыбки уже ушла печаль. Он был явно впечатлен поступком Иглы. Так уж вышло, что они, как и мы с Амиром, уже не раз спасали друг друга.

Я попросила Ратнара открыть дверь и несмело вошла в темницу Амира. Он спал, свернувшись калачиком, и тихонько вздыхал во сне. Сквозь окошко просачивался морозный воздух, но тепло печки не позволяло ему захватить кладовую. Между бровями Амира пролегла морщина, а губы поджались. Я присела рядом и легонько провела рукой по совсем коротеньким черным волосам, очертила контуры скул и нижней челюсти, остановилась у сухой раны на щетинистом подбородке. До чего же он был идеален! Даже такой вот: измученный и худой, израненный и остриженный, постаревший, казалось, лет на пять, повидавший множество страданий и переживший пытки. Одетый в рваную робу, пропахшую по́том и пылью. Амир все равно казался мне невероятным настолько, что сердце болезненно сжималось от нежности и тоски. Где же ты, любимый? Вернись ко мне, умоляю.

– Я приду совсем скоро и останусь рядом до самого конца: плохого или хорошего. Обещаю, любовь моя, – прошептала я ему на ухо, чтобы стоящий в дверях Ратнар не расслышал, и покинула кладовую так быстро, будто за мной гналась Первая стража.

Прощание с императором вот-вот начнется, как и наше представление.

* * *

Вышколенные дворцовые лакеи помогли нам с Тиром чинно выбраться из экипажа. Следом спрыгнули Иссур и Дан, чью форму навира уже привели в порядок и почистили. По пути сюда и до самого храма они с Иссуром держались подчеркнуто холодно, но еще сегодня утром Ювха шепнула мне, что всю вчерашнюю ночь друзья проговорили в гостиной на втором этаже, выпив две бутылки хлебного вина. Она не подслушивала (конечно же, нет!), но Иссур шмыгал носом и сдавленно признавал, что два года назад Дан был прав, уговаривая его отказаться от захвата власти.

Дворцовый храм был погружен в черный цвет. На вычурных креслах скорбно восседали члены императорской семьи: вдовствующая императрица, казавшаяся совсем убитой горем, цесаревич с супругой, которая держала на руках мальчика от силы лет трех, Златояр – вышколенный и короткостриженый, настоящий военный, Велизар – третий сын императора, как и братья, одетый в строгую военную форму, но всем своим видом напоминавший заморского модника, и Новомир – младший из сыновей, которому не так давно исполнилось пятнадцать лет.

В центре огромного зала, украшенного невероятным количеством мрамора и позолоты, на пьедестале, застеленном черной с золотом тканью, покоилось тело императора. Его облачили в парадный мундир, казавшийся на сухоньком старикашке до неприличия огромным. Судя по всему, сражаясь с болезнью, император совсем высох. Напудренная кожа туго обтягивала череп, отчего труп казался уже почти скелетом. Императора слишком сильно накрасили, словно пытались скрыть увечья на теле.

Мы заняли свои места в толпе воевод из других провинций, прибывших на похороны. Увы, сидений хватило не всем, поэтому Иссуру с Даном пришлось остановиться за нашими спинами. На удивление, младший Ак-Сарин не стал открывать рот и шипеть что-то о своем высоком положении. Неужели наконец уяснил, что вина перед Тиром никуда не делась, хоть суд и оправдал его?

Священнослужитель в богато вышитых одеяниях зачитал длинную молитву. Я с трудом подавляла зевки, старалась не обращать внимания на чешущуюся под платком голову, и разглядывала толпу горожан в надежде увидеть там Ювху, но ее изумрудная шляпка так нигде и не мелькнула. Но вдруг… Погодите-ка, мелькнула, но совсем не там, где я ожидала.

Невзначай обернувшись еще раз, я выхватила демоницу взглядом позади себя. Нас разделяли три ряда скамеек, которые занимали воеводы с семьями. Ювха гордо сидела рядом с мужчиной лет сорока в парадной форме воеводы. Его пышные усы с проседью напоминали хвост какой-нибудь невинно убиенной белки, отчего я едва удержалась от нервного хихиканья. Воевода то и дело отвлекался от молитвы, которую повторял одними губами, и бросал на спутницу неприлично пылкие взгляды. Похоже, Ювха продумала свой ход заранее, когда сказала, что мужчины во все времена одинаковы: будь то императоры, купцы или пастухи.

Воеводы и их семьи удостоятся чести подойти к телу императора сразу после членов Имперского совета. Велика вероятность, что внимание цесаревича сосредоточится на своих будущих подданных, и он заметит прехорошенькую девушку. А еще заметит меня. «Вы живы, пока жив мой отец». Поэтому он и послал Амира убить меня тихо и мирно, не поднимая лишнего шума. Цесаревич желал убрать опасную девку и при этом остаться чистеньким в глазах подданных. Вскоре он взойдет на престол, и уж тогда покажет зубы, я не сомневалась в этом.

Наконец священнослужитель закончил молитву, и все присутствующие поднялись с мест, чтобы поклониться в пол. Первыми он пригласил к телу императора его супругу и сыновей. Горислав помогал матери держаться на ногах, не забывая одаривать откровенно враждебным взглядом Златояра и Велизара. Императрица кротко поцеловала мужа в лоб, следом за ней к телу подошли цесаревич с супругой, а за ними… неслыханно! За ними семенила смутно знакомая мне барышня, чьи пшеничные волосы сегодня покоились в строгой прическе. Невероятно дорогая соболья шуба волочилась за ней шлейфом. Супруга Горислава казалась мышью на фоне вырядившейся девки, осмелившейся подойти к телу императора вместе с ними.

– Аталия Дамиан. Помнишь ее? – прошептал мне Тир.

– Певица? – вытаращилась на него я. – Они с цесаревичем…

– Похоже, что так. По Белоярову бродили слухи, что императорская семья особенно ей благоволит, но сплетники записывали Аталию в любовницы то к Златояру, то к Велизару, но уж никак не к скромнику Гориславу.

– Нашли скромника, – фыркнула я.

– Он – будущий император. Ему никто не указ. Отныне можно не скрываться. Похоже, Аталии важно заявить о себе и своих правах.

Я наблюдала, как певица поклонилась телу императора и гордо зашагала следом за цесаревичем. Он чинно поцеловал ее руку под затравленным взглядом жены, и Аталия с коварной ухмылкой вернулась на свое место – совсем неподалеку от императорской семьи.

Следующим получил возможность попрощаться с отцом Златояр. Великий князь ненадолго замер, прислонившись лбом к его лбу, и отошел так быстро, будто мечтал забыть об увиденном. Я невольно задумалась: любили ли сыновья императора?

Вскоре попрощаться с умершим позволили и воеводам. Уже знакомый мне адъютант цесаревича объявлял гостей из списка, и те подходили к посмертному пьедесталу императора с семьями.