на «Портрете четы Арнольфини»[44].

В окно моей спальни все еще падал свет — дни стояли долгие, пусть и по большей части пасмурные. Я закрыла и заперла за собой дверь, вытянула из-под корсета связку писем и бросила ее на кровать. Поначалу мне было страшно на них смотреть, словно эти письма обладали некоей злой силой, олицетворявшей мое предательство по отношению к Джейн. Затем я развязала ленту, постаравшись запомнить, как были расположены узелки, и разложила письма веером — их было тринадцать. Я бережно развернула каждое, отмечая лишь даты в правом верхнем углу. Все они датированы 1800 годом; я знала, что уцелело всего пять писем от Джейн к Кассандре, написанных в том году. Я расстегнула цепочку, висевшую у меня на шее, и поднесла спектронанометр к свету, пытаясь вспомнить, какая комбинация сжатий активировала функцию фотокамеры.

По инструкции нам надлежало скопировать каждое письмо на физический носитель, используя соответствующую эпохе технологию, то бишь чернила и бумагу, а затем отснять их — для подстраховки. Я пришла к компромиссу с самой собой, решив, что проделаю только второе: таким образом я буду избавлена от необходимости их читать. Когда я вернусь в свое время, письма будут сохранены в памяти спектронанометра, Джейн будет давно мертва, и кому-то другому выпадет участь выгружать, читать и переписывать их. Мне оставалось лишь выкрасть их, а потом незаметно вернуть на место.

— Разница просто казуистического масштаба, — позже заметил Лиам. Мы отправились на долгую прогулку в затяжных летних сумерках. — Даже талмудического — просто прелесть. Но как мы поймем, сохраняет ли он фото?

В наше время спектронанометр нужно будет присоединить к устройству, которое выгрузит из него данные; до тех пор мы точно не узнаем, сработал ли он как надо. Однако технология эта была проверенной, отнюдь не новой. Причин ожидать, что она взбрыкнет, не было.

— Самое главное — ты со мной согласен? Насчет того, чтобы не читать письма?

Лиам, смотревший вперед, на аллею — туда, где за сплетением деревьев и живой изгороди садилось солнце, ответил не сразу:

— Ни одна миссия еще не проводила в прошлом столько времени и не пыталась погрузиться в эпоху так глубоко. Не уверен, позволят ли кому-то повторить этот опыт, когда поймут, как это влияет на человека. — Он помолчал. — Но, возможно, никто ничего и не узнает. Сыграем свои роли там, как играем их здесь, и выдумка снова станет реальностью. — Лиам искоса взглянул на меня. — Как тебе такое?

— То есть отсутствие физических копий писем мы объясним логистическими сложностями, а не этическими?

— Вроде того.

— Иначе это никак не объяснить, да?

— Однозначно. — Он потер глаза, и я вдруг остро ощутила, как велика пропасть между этим миром и тем.

Стащить, отснять и вернуть на место десятки писем — деликатная задача, которая требует терпения и хитрости; она заняла у меня большую часть лета. Джейн все так же становилось то лучше, то хуже; довольно часто она вставала с кровати и выходила в сад, где сидела за своим маленьким столиком, что для меня означало отсутствие доступа в спальню. И даже в те дни, когда она чувствовала себя неважно и не покидала постели, она соблюдала мою рекомендацию насчет лауданума и просила его нечасто. Без дурмана она никогда не спала достаточно крепко, чтобы я могла без опаски залезть в шкатулку под кроватью ее сестры. Зато мы разговаривали.

Я убеждала себя, будто могу обойтись и без чтения ее писем, поскольку ответы на вопросы, с которыми мы явились в 1815 год, получаю от нее напрямую. Насчет Томаса Лефроя — она призналась, что ее влекло к нему, как и его к ней; он был и самым остроумным мужчиной, какого ей когда-либо доводилось встречать, и самым образованным, не считая отца и братьев, и самым красивым.

— Но союз наш был невозможен, и мы оба это знали. В этом-то и заключалась вся его прелесть — что это не навсегда.

— То есть вы буквально воображали себя героями романа.

— Ах! Постоянно.

— Как по мне, это впечатляющий уровень отрешенности для столь юной леди.

— За душой у меня были только интеллект да здравый смысл — что еще мне оставалось делать?

— Вы так говорите, будто это какие-то мелочи.

Она бросила на меня смешливый взгляд.

— Мэри. Ну сколько мы с вами уже друг друга знаем?

Однажды я спросила ее про Эдварда.

— Каково вам было, когда он покинул дом и его усыновили Найты? Как к этому отнеслись все остальные?

— Я тогда была мала, семи-восьми лет от роду. В то время я об этом не думала. Дома постоянно сновали мальчишки: отец в те годы как раз набирал учеников. Позже, разумеется, у меня появились вопросы. У всех нас. — Джейн задумалась. — Много лет Генри негодовал, что выбрали не его. Но никогда не выдавайте ему, что я вам об этом рассказала. — Она помолчала. — Я думаю, что Найты в конечном счете сделали правильный выбор: Нед ведь и правда производит впечатление прирожденного сквайра.

— А может, он просто вжился в навязанную ему роль.

— А может, одно неотделимо от другого.

— И все-таки не кажется ли вам странным, что мальчика выбрали, как щенка из помета?

Она рассмеялась.

— Жизнь полна странностей, не так ли? Как вышло так, что мистер Дарси влюбился в Элизабет Беннет, хотя мог заполучить любую леди в королевстве?

— Потому что вы сделали ее такой прелестной?

— О да, пожалуй, поэтому.

Все шло гладко — до начала августа.

Я почти закончила работу с письмами: мне оставалось вернуть на место предпоследнюю связку, забрать последнюю — и все. В любой день на пороге мог объявиться Генри, взявший перерыв в подготовке к принятию сана, что помешало бы мне завершить дело. Даже если он остановится не в коттедже, как в прошлый раз, а в Большом доме, то все равно будет путаться под ногами, что ограничит мне и доступ к шкатулке с письмами, и возможность вести откровенные разговоры с Джейн, которые случались, только когда мы с ней были наедине. Мне почти удалось подвести беседу к «Уотсонам»; я несколько раз приближалась к этой теме, но в итоге либо тушевалась, либо решала, что здесь нужен более аккуратный подход.

А еще я не виделась с Генри с тех пор, как начала спать с Лиамом. У меня не возникало опасений, что он что-то почует. Но я с ужасом думала о моменте, когда снова окажусь в компании сразу обоих, по официальной версии будучи сестрой одного и тайной невестой другого. Мне не терпелось разорвать помолвку, осложнений хватало и без нее, но, отказав Генри, я бы утеряла расположение домочадцев Джейн.

Так рисковать я не могла.