произошло из-за той, которая могла легко и просто бросить троих маленьких детей? «Открытки с соболезнованиями не в счет», – горько констатировала Ребекка, вспоминая корреспонденцию, пришедшую после смерти Майка и ее отца.

Она не могла себе представить, как и где жизненный путь ее матери пересекся с ее жизнью и жизнью Джонни, не говоря уже о том, почему кто-то хочет их смерти из-за этих возможных пересечений. Но из всех людей, имена которых она вывесила на стены коридора общежития, она меньше всего знала о своей матери. Соответственно, ничто не мешало ей строить самые дикие теории.

Для Ребекки Фиона Кэмбервелл оставалась колоссальным «белым пятном».

Зимнее утро на нью-йоркском причале

Она наблюдала за Акселем из гостиной. Весь свет в доме был потушен, и только от экрана телевизора исходило слабое, поминутно меняющееся свечение. По телевизору крутили какой-то старый сериал. Аксель открыл дверь своим ключом и тихо вошел в дом. Входная дверь за его спиной оставалась открытой, и с улицы внутрь заносило снег. Его взгляд скользнул вверх по лестнице. Он пытался понять, разбудил ли ее своим приходом, и выглядел обеспокоенным.

Он всегда о ней беспокоился.

– Эй, я здесь! – произнесла она.

Аксель посмотрел в ее сторону, понял, что телевизор включен, что свет от экрана отбрасывает на стены холла причудливый узор, закрыл входную дверь и, скрипнув подошвами ботинок, развернулся и пошел к ней.

– Добрый вечер, дорогая! – сказал он, – Я думал, ты уже спишь.

– Нет, включила телевизор и одним глазом смотрю какое-то старье.

Он остановился в дверном проеме гостиной, и из-за лившегося с экрана света ей показалось, что половина его лица как будто бы закрыта маской.

– У тебя был хороший день? – спросила она.

– Длинный.

– Вообще-то уже поздно, но мы вполне можем что-то заказать на ужин.

– Хорошо, – он улыбнулся. – Так и сделаем.

– Ты выбираешь!

Ее бодрый тон не смог его обмануть.

– С тобой все в порядке? – спросил Аксель.

– Все хорошо.

– Мне показалось, что ты немного, как бы это сказать… Не в своей тарелке, что ли…

Они посмотрели друг на друга, и больше он ничего говорить не стал, потому что знал, что с ней не так, а она знала, что он знал. Вместо этого Аксель посмотрел на экран и узнал сериал «Закон Лос-Анджелеса», который она смотрела без звука.

– О! Любимый момент! – воскликнул он с энтузиазмом, словно до этого они разговаривали о чем-то совершенно другом и словно никаких забот в этом мире у них не было. – Сейчас Розалинда повернется и войдет в лифт.

Она наблюдала за ним.

– Ага, вот сейчас это и произойдет, – проговорил Аксель, усмехаясь. Он сел на диван, придвинулся к экрану, а снег продолжал таять на деревянном полу, где он только что стоял.

На экране двери лифта открылись, и героиня, не видя, что лифт так и не приехал, шагнула в пустую шахту.

– Черт возьми, – тихо сказал Аксель. – Не хотел бы я так закончить свой жизненный путь.

Они обменялись взглядами, ободряюще улыбнулись друг другу, а потом он вновь повернулся к экрану. Она продолжала смотреть на него, перебирая в памяти то, через что им пришлось пройти, вспоминая о том, как их отношения развивались с течением времени, а еще о том, что иногда судьба не оставляет людям выбора.

И в таких случаях нужно просто уйти.

Рано утром следующего дня Тиллман ждал ее на скамейке в конце причала № 15. Город сковал холод, небо давило обитателей города своей серостью. Ветер дул с реки, и временами начинал валить снег. «Хорошее место для встречи», – подумала она, спускаясь с эспланады и шагая по деревянному настилу пирса. Храбрецов – или дураков, – чтобы гулять здесь в такую скверную погоду, не нашлось.

Не было никого, кроме них двоих.

Она опустилась на скамейку рядом с Тиллманом, кутаясь в свое щегольское пальто. Тиллман сидел неподвижно, не сводя глаз с реки. Воротник его куртки был поднят, а нижняя половина лица закрыта шарфом. Несмотря на все предосторожности, кожа у него покраснела от холода, а глаза слезились. Не поздоровавшись, он сказал: «Тот, кто решил назначить встречу в таком месте, – точно полный придурок».

Это была шутка вполне в его духе.

Они помолчали, потому что оба знали, для чего они здесь, и ни один из них не хотел начинать тяжелый разговор. Потом Тиллман повернулся к ней и проговорил:

– Что ты хочешь сделать?

– Хочу притвориться, что нас здесь нет и мы не ведем этот разговор, – ответила она, мельком взглянув на него. Она печально улыбнулась и тут же стерла улыбку с лица.

– Мы можем его отложить.

– Боюсь, это не поможет.

Тиллман пожал плечами. Его молчание ничего не решало. Оба знали, что у них возникла проблема и ее необходимо решить.

– Так, – сказал Тиллман, – если не считать сегодняшнего дня, то у Трэвиса остается три дня до пенсии. По слухам, никакого прогресса он не добился, а наоборот, увяз в этом деле по самую шею. Так что до его ухода ничего не произойдет. Можем просто подождать и посмотреть, кому это дело передадут. Вполне возможно, что никому, а просто положат под сукно. В любом случае последим за развитием событий и примем соответствующее решение.

Тиллман сделал паузу, когда ветер снова налетел, холоднее и свирепее, чем раньше, и спрятал нос в шарфе.

– Но нужно помнить, – продолжал он, – что даже если папка с делом Луизы Мэйсон будет отправлена в архив, оно все равно какое-то время не даст нам покоя.

Она подняла голову и наблюдала, как самолет над их головой пробил слой облаков подобно дельфину, ныряющему в глубины океана, заложил вираж и ушел в сторону Ньюарка. На одно-единственное мгновение она подумала о побеге, о том, чтобы сесть на самолет и улететь отсюда к чертовой матери. Исчезнуть навсегда… А потом спросила:

– Какой она была?

– Кто, Луиза?

– Нет, Ребекка.

– Не знаю, – Тиллман посмотрел на нее и тут же отвел взгляд.

– Ты никогда не встречался с ней?

– Нет.

– Я слышала, она работала врачом.

На лице Тиллмана она увидела беспокойство. «Наверное подумал, что я теряю хватку», – пронеслось у нее в голове, а вслух она сказала:

– Чтобы стать врачом, нужно приложить чертовски много усилий.

– Ну, не только врачи должны пахать как каторжные, – невозмутимо заметил он.

Наверное, правильно, что он свернул тему. Этот разговор точно не приведет ни к чему хорошему, если она продолжит задавать вопросы. Она будет выглядеть слабой и нерешительной тогда, когда ей требуется быть безжалостной и целеустремленной.

Не из-за Ребекки они встретились здесь.

И по большому счету не из-за Луизы.

Речь шла о совершенно другом человеке, и они оба прекрасно это знали.

– Просто дай ему еще немного времени, – попросила она.

51

10 марта на заправке закончился бензин.

В принципе, Ребекка не рассчитывала, что запаса топлива хватит на последний месяц ее пребывания на острове, но когда оно в последний раз забулькало в шланге и колонка