Шрифт:
Закладка:
Очень скоро раздел «Почему» стал важнейшим. В этой части коридора она проводила больше всего времени и продолжала добавлять все новые и новые надписи. Бумажки с именами водопадом низвергались со стены. Для любого человека в них не было никакого смысла, до для Ребекки это был список подозреваемых.
50
Список подозреваемых был начат Ребеккой в январе и сперва состоял всего из пяти листов бумаги, вырванных из записной книжки Стелзика. Края бумажек были неровными, а их размеры разными, но это не имело значения. Ребекка встала на колени в коридоре, разложила листы бумаги перед собой в ряд на полу и написала на каждом из них имя. Джонни. Гарет. Ноэлла. Хайн. Лима. Потом она развесила листки с именами на стене.
Под каждым из них на новом листе бумаги она написала возможный мотив. Придумать мотив для Хайна и Лимы было трудно. Она понятия не имела, почему они хотели ее смерти, она даже не знала, кто они, как и когда она могла пересечься с ними, поэтому Ребекка сосредоточилась на том, что точно знала: она постаралась вспомнить, как они выглядели и что говорили в ту ночь, когда вернулись на остров. Под их именами она прилепила карточку с вопросом: «Они действуют сами по себе или выполняют поручение кого-то другого?»
Что ж, настало время обратить внимание на других людей.
Она написала: «Работает вместе с Хайном и Лимой?» под каждым из трех имен других подозреваемых и начала анализировать возможные мотивы для Джонни, Гарета и Ноэллы. Она взяла моток бечевки, найденный в магазине, принялась отмерять и отрезать кухонным ножом куски разной длины и соединять ими подозреваемых друг с другом. Наличие бечевки указывало на подтвержденную связь. Дело пошло на лад, когда она добавила на стену еще целый ряд имен: между Гаретом и Карлом Стелзиком существовала связь, подтвержденная адресом электронной почты, потом пришлось натянуть бечевку между Джонни и Кирсти Коэн, которую она также добавила на стену, основываясь не только на том факте, что Джонни был знаком с Кирсти, но и на звонке Кирсти Ребекке за день до их отъезда на остров, когда та хотела поговорить с ней о Джонни.
В течение последующих дней и недель она добавляла на стены все новые и новые имена: врачей, с которыми она работала, молодых матерей, с которыми общалась, друзей со времен колледжа, нескольких человек, с которыми когда-то крепко поссорилась. Она даже написала Даниэль в верхней части отдельного листа бумаги и имена других мужчин, с которыми спала до Гарета, пытаясь вспомнить про каждого что-то такое, что заставило бы ее подумать о них еще раз, но ничего такого ей на ум не приходило. На одной из последних карточек она написала имя отца: хотя он умер более двух лет назад и было трудно представить, как он мог быть связан с текущими событиями, всегда оставался вариант того, что кто-то из арестованных им преступников жаждет мести.
Хотя некоторых из списка можно было назвать подозреваемыми с большой натяжкой, Ребекка добросовестно перечислила под каждым именем то, что ее связывает с этим человеком, указала значительные или памятные события, которые могли иметь хоть какое-то отношение к тому, что случилось с ней на острове. Особенно она старалась вспомнить те случаи, когда с этими людьми взаимодействовали одновременно и она, и Джонни. Конечно, первыми приходили на ум Гарет и Ноэлла, возможно Кирсти, но Ребекка изо всех сил пытался оживить в памяти и других их общих с Джонни знакомых. В принципе было разумно предположить, что Лима хотел убить их из-за того, что Ребекка и ее брат сделали вместе.
После нескольких недель бесконечного сопоставления и блуждания по дебрям прошлого Ребекка выделила пять имен. Первыми тремя оказались самые близкие: Гарет из-за электронного письма Стелзику и романа с женщиной, личность которой Ребекка так и не выяснила. Ноэлла, потому что она отзывалась о Гарете как о красивом, уверенном в себе и привлекательном мужчине и еще из-за того странного последнего телефонного звонка из леса, когда Ноэлла замолчала, прежде чем отключиться, сразу после того, как Ребекка сообщила ей, что они с Джонни находятся на Вороньем острове. Ну а третьим был Джонни. Всей душой она старалась верить, что ее брат не имел никакого отношения к происшедшему, но постоянно всплывали вопросы, на которые она не могла ответить и наличия которых не могла отрицать: куда Джонни исчез после того, как Ребекка упала в овраг, почему он неправильно указал последний день сезона, почему в тот момент, когда они с Ребеккой стояли на песчаном склоне под дулом пистолета, Джонни проговорил, что во всем виноват он один.
Четвертое имя на стене стало еще одной причиной, по которой она не могла вычеркнуть своего брата из списка: Кирсти Коэн. Карточку с ее именем и карточку с именем Джонни соединяла бечевка, к которой крепился еще один лист бумаги. И на нем было одно-единственное имя: Луиза. Женщина, с которой встречался Джонни, женщина, о которой они с Ребеккой говорили на пароме. Ребекка вспомнила, что каждое слово о Луизе из Джонни приходилось, что называется, клещами тянуть. В принципе для ее брата такая скрытность во всем, что касалось его личной жизни, была обычной. Он не любил говорить о своих встречах с женщинами, пока ему не казалось, что такие отношения могут перерасти в нечто серьезное.
У Джонни с Луизой до серьезных отношений не дошло.
Ребекка никогда не встречалась с Луизой и ничего о ней не знала, даже ее фамилии. Не знала она и того, почему эта женщина решила, что больше не хочет видеться с Джонни. А поскольку Джонни с Луизой познакомила Кирсти, то на листе под связующей их нитью появились вопросительные знаки.
Впрочем, в последнее время взгляд Ребекки чаще всего был прикован к пятому имени, которое она добавила намного позже других. Однажды ночью она проснулась, не в силах согреться, ливень стучал в окна общежития, и она снова в который раз начала задавать себе вопрос «Почему?». И именно тогда она поняла, что кое о ком забыла.
О своей матери.
Ребекка ничего о ней не знала, едва помнила, как та выглядела, но не хотела сбрасывать эту кандидатуру со счетов. Ей трудно было поверить в то, что случившееся было вызвано действиями Джонни – человека, которого Ребекка знала всю свою жизнь и которому доверяла. Не логичнее ли предположить, что все
