— Плюс у меня есть еще кое-что, — загадочно продолжил Айрторн. — Убери ножницы, покажу.

Лина растерянно отступила, а он склонил голову и развел на затылке волосы надвое, перекинул на грудь по обе стороны от шеи.

Она остолбенела.

— Это? — Не договорила, шагнула вперед, не веря своим глазам: на светлой коже, под светлыми же волосами ясно вырисовывался какой-то черный рисунок. Татуировка?

— Руна, ага, — довольно подтвердил Линден. — Здорово я придумал, скажи? Эта штука помогает сильнее напитывать волосы, и они дольше сохраняют энергию в уже отрезанном виде. Намно-о-ого дольше.

— С ума сойти, — вырвалось у Линетты. — Все, дай мне закончить, — Она шлепнула напарника свободной ладонью по рукам и снова вернула волосы обратно. — Все поперепутал, — недовольно заворчала, пытаясь скрыть, насколько ее впечатлил рисунок на коже.

Придумал он… Мазохист какой-то.

— Наставник тоже сначала сказал, что я того, — весело подхватил Айрторн и для наглядности даже повертел пальцем у своего виска. — Но работает же.

— Ты хвастун, — повторила Линетта то, что говорила напарнику уже не единожды.

— Есть такое, — охотно согласился тот и, видимо, все же устав сам себя нахваливать, ловко перевел тему: — Хочешь, я починю твое платье?

Швея, у которой Лина приобретала платье и к которой затем обратилась с просьбой его отремонтировать, решительно отказала: сказала, что пальцем не притронется к слизи. Вот наряд и остался в шкафу в том непотребном виде, в который пришел после встречи со злыднем. А потому предложение темного мага было более чем заманчивым, но…

— На это потребуется большой расход резерва? — уточнила она, не спеша соглашаться.

— Пустяки, — беспечно отмахнулся Айрторн.

Линетта помедлила.

— Тогда буду благодарна, — выдохнула наконец, усмиряя гордость и внутренний протест быть кому-то чем-то обязанной.

С другой стороны, она уже несколько раз была обязана напарнику жизнью — что там какое-то платье?

— Без проблем, — пообещал Линден.

И Линетта продолжила свое занятие.

Все-таки вылечить рваную рану оказалось гораздо проще, чем подрезать кому-то волосы. Особенно учитывая то, что теперь она знала их ценность и не хотела отхватить лишнего.

ГЛАВА 19

А потом все полетело в тартарары…

На ужин собрались все соседи, а пищу доставили в срок — словом, ничего не предвещало беды.

Разве что Розария проявила свойственную ей наблюдательность и поинтересовалась у Айрторна:

— Куда это ты, красавчик, дел половину своих роскошных волос?

Тот отшутился, сказав, что у него осенняя линька. Все посмеялись, а Петер глубокомысленно изрек:

— Молодость — пора экспериментов.

Линден хрюкнул в кулак, но спорить не стал. Дорнан, не скрываясь, хохотнул. А Розария возвела глаза к потолку.

— Вот же старый пень, — проворчала себе под нос, но, скорее, как привычную присказку по отношению к соседу-выпивохе, чем желая обидеть.

Петер и не обиделся — сегодня он снова был навеселе и имел весьма благодушное настроение.

Все началось после ухода Дорнана.

— Ну все, я пошел, — вскочил тот со своего места, как всегда, громыхнув ножками стула. Уронил на пол салфетку (которые с появлением в доме лорда теперь всегда присутствовали на столе) и, сдобрив ее сверху изрядной порцией крошек с колен, понесся к двери.

— Стой. А посуда? — вытянув короткую шею, крикнула ему вслед Розария.

— Лина помоет, — донесся ответ темного мага уже из коридора. — Меня Люси ждет.

Линетта от неожиданности выронила вилку и резко вскинула голову, намереваясь высказать соседу все, что она думает о его безграничной наглости… Но не успела — того и след простыл: торопливые шаги по направлению к выходу — и тишина.

— Засранец, — покачала головой Розария.

— Любовь не терпит отлагательств, а быт подождет, — важно изрек Петер и, как обычно, запил свои "мудрые" слова самогоном, который, естественно, приволок на ужин с собой.

Втянув воздух сквозь крепко сжатые зубы, Линетта глубоко вздохнула. Злиться на соседа все равно бесполезно. Не бежать же ним теперь?

Успокоив себя так, Лина вернулась к еде, однако аппетит уже пропал, и теперь она вяло ковырялась вилкой в тарелке. Непрошибаемая уверенность Дорнана в том, что она безотказно выполнит за него его обязанности, ее по-настоящему задела.

Тем временем Петер, добавивший в свою кровь еще одну дозу алкоголя, продолжил разглагольствовать.

— Люська-то — девка ладная, — вынес он вердикт и утер губы прямо рукавом хламиды. Сидящий по правую руку от артефактора Айрторн молча подвинул к нему салфетки, но тот даже не обратил на них внимания; его взор мечтательно затуманился. — Эх, помню, в молодости у меня тоже была своя Люси. Ух, девка, — Потряс в воздухе костлявым кулаком. — Кровь с молоком, — И выставил руки перед своей грудью, округлив ладони, и покачал ими вверх-вниз. Лина поморщилась. — Да слаба оказалась на пе…

— Петер, — рявкнула Розария.

— Да. Кх-м, — опомнился тот. — Прошу прощения, если ранил чью-то трепетную душу. — И суетливо хлебнул еще, чтобы залить смущение новой порцией своего пойла, терпкий запах которого Линетта чувствовала даже через стол.

— Люси — невеста Дорнана? — полюбопытствовал Айрторн, успевший отодвинуть от себя тарелку. Как раз перед этим он сложил на ней столовые приборы в позиции, по этикету означающей конец трапезы.

Розария фыркнула.

— При нем не скажи. — Линден вопросительно приподнял брови, и женщина пояснила: — А то услышишь драму в пяти действиях.

— Магия будто создана для того, чтобы разбивать сердца, — громко провозгласил Петер, отсалютовав присутствующим бутылью.

На сей раз Айрторн окончательно ничего не понял и нахмурился.

— А магия тут при чем?

Розария снова фыркнула.

— У Люси нет дара, — сжалилась над ним Линетта.

— И? — удивился напарник.

— Мать Дорнана сама вышла замуж за бездарного, поэтому у нее родился сын с невысоким уровнем силы, — терпеливо пояснила Лина. — Она не хочет такой же ошибки для своего сына и настаивает, чтобы Дорнан женился на одаренной. Тогда его дети будут сильными темными.

— Благие намерения, — скорбно покачал головой Петер.

— И расставались они уже раз пятьсот, — вставила Розария. — А сейчас мать в гостях у родни, так он опять не вылезает от своей Люси. А стоит той вернуться — опять разлад. — Женщина развела над руками.

— Мда-а, — протянул Линден, мудро воздержавшись от более развернутых комментариев.

Зато Розария решила ни в чем себе не отказывать.

— О том и речь, — весомо произнесла она и едко добавила: — Жить он, видимо, тоже будет с даром, а не с живой женой.

— Каждый вправе решать, что для него лучше, — возразил Петер, в очередной раз прикладываясь к горлышку бутылки. — Вот я…

— А ты так бы и жил со своей, если бы меньше пил, — поддела его соседка.

— Неприятие личности избранника… — затянул свое артефактор.