— Мой мужчина, — расплылась я в улыбке, но ненадолго. — Росс…

— Да?

— А если не будет детей? — прошептала я. — У меня все было нехорошо раньше… Возможно, я не смогу выносить…

— Тогда нашими наследниками станут дети моей сестры Инесс.

— И тебя это устроит?

— Я никогда не делаю того, что меня не устраивает. — Каэр убрал руку с моей талии, затем снял со своего мизинца золотой перстень с рубином и надел его на безымянный палец моей правой руки – и так как пальцы у меня пухлые, перстень сел хорошо, совсем не болтался.

«Вот и плюс лишнего веса: мужское кольцо сидит почти впору», — подумала я мельком. И вдогонку другая мысль: «Я помолвлена!» А следом и третья: «Мама, открывай шампанское!» Но нет здесь мамы, и папы нет, и я не Аня уже, а сплав Ани и Астрид… Нет, не надо об этом думать, не сейчас.

— Астрид, — сказал Росс, склонившись ко мне, и коснулся кубами моих губ, скорее дразня, чем целуя. — У меня к тебе только одна просьба…

— Какая?

— Никаких больше жареных бобриных хвостов.

— Так и быть, — согласилась я, сдерживая смех, и стала рассматривать перстень в свете солнца.

Он мне подошел.

Как подошел идеально и сам Бринмор.

***

В Тулах приехали дети Дамменов – старший сын-наследник и дочь с семьей; младший сын остался в Сколле. Люди приняли нового барона очень хорошо. Этот мужчина средних лет совсем не похож внешне ни на мать, ни на отца, и кажется уставшим от жизни. Брат Кэолан рассказал, что он человек спокойный и трудолюбивый, который тащит на себе дело в Сколле и заодно младшего брата-балбеса, да и семье сестры помогает. Потому вряд ли останется жить в Тулахе.

Кэл, как и другие тулахские рэнды, присягнул ему на верность. Переходить же под мою власть он не захотел; он вообще был не в восторге от того, что я «связалась» с Бринмором, и считал, что мое замужество может и не состояться, а если и состоится, то дело кончится плохо, потому что мезальянс есть мезальянс. Хотя, наверное, в нем просто говорила обида. Он рассчитывал стать хозяином усадьбы, а вместо этого получил шиш с маслом, да еще и мы с Бринмором наверняка ужасно бесим его своим счастливым видом… Мне жаль было терять дружбу Кэла, я пробовала узнать, как продвигаются у него дела с возлюбленной, но в ответ получала только односложные ответы. Иннис посоветовала мне больше не лезть к нему: кого бы он ни любил на самом деле, все равно имел на меня виды, а я ему отказала, а это не всякий мужчина переносит нормально. К тому же от него вместе со мной утекли денежки.

Мне следовало больше беспокоиться об отношении нового барона ко мне. Дети Дамменов и к настоящей Астрид всегда относились не очень хорошо, скорее терпели, а уж теперь я наверняка в их глазах настоящее исчадие ада. Предоставляю, что наговорила обо мне их мать! Так что симпатий я не ждала, и наше «знакомство» с новоиспеченным бароном вышло весьма прохладным. А вот сестра нового барона вообще со мной не разговаривала, лишь кивнула, когда нас представили, и в вечер, когда рэнды клялись барону в верности, не сводила с меня колючего недоброго взгляда. Если бы не Росс, представляю, что она могла бы мне устроить… Еще и выяснилось, к тому же, что именно ее оставит здесь вместо себя новый барон как хозяйку.

Несмотря на это, Росс заверил, что Даммены не доставят мне никаких проблем, и практически не терпящим выражений тоном сказал, что мы уезжаем. Я уже не могла отнекиваться, придумывать причины задержаться; мои сомнения бы, в конце концов, обидели Бринмора. Но тут вмешалась сама судьба – Иннис слегла, а так как после отказа Кэла становиться моим рэндом именно на нее я хотела оставить усадьбу, я не могла уехать.

Росс этому не обрадовался, но настаивать на моем отъезде не стал.

— Хорошо, — выслушав меня, произнес он, и меня насторожил вновь появившийся холодок в его голосе. — Оставайся с подругой, убедись, что с ней все в порядке.

Определенно, Бринмор был недоволен. Я подошла к нему, обхватила за талию и, взглянув в его надменное красивое лицо, сказала:

— Я должна задержаться не только потому, что Иннис заболела. Она и раньше слыла белой вороной, а теперь все стало хуже. Я не брошу свою единственную подругу так, не оставлю одну на растерзание.

— И что ты сделаешь?

— Пока просто побуду с ней. Не дуйся, с тобой ведь я буду всю дальнейшую жизнь, — добавила я тише, стала на носочки и потянулась к губам графа.

Поцелуй, видимо, его смягчил. После каэр взял мое лицо в ладони и, поглядев в мои глаза, сказал:

— Дело не в подруге. Ты не готова со мной ехать.

— С тобой – хоть куда, — возразила я, — но эта земля и правда меня словно держит…

— Значит, ты настоящая баронесса, — проговорил Росс.

Он все еще был недоволен, но, по крайней мере, он меня понимал.

Каэры уехали в Кивернесс, а Иннис с семьей переехали в мой дом; Дермид с сыном помогли им перевезти вещи и перегнать скот. Пока Рис занимался обустройством на новом месте, а его мальчишки ему помогали, я присматривала за подругой.

«Болезнью» Иннис оказалась третья беременность, о которой женщина узнала в тюрьме.

— Крови было столько, что я была уверена в выкидыше, — рассказала она. — Хорошо хоть, тогда меня уже перевели туда, где было тепло и удобно, так что я перенесла легко. Потом, когда ты меня вытащила, я поостереглась пить что-то для очищения матки, и правильно сделала – уже в Тулахе поняла, что плод жив. Но как ни береглась, кровотечение открылось вновь. Сейчас боюсь любого резкого движения, малейшего спазма, — призналась шепотом Иннис. — Вот тебе и повитуха, вот и травница…

— Сейчас ты – просто беременная женщина. мы с братом Кэоланом будет для тебя повитухами.

Эта пугающая перспектива заставила Иннис побледнеть:

— Мне страшно, словно впервые беременна – все идет не так, как надо. И ты уезжаешь…

— Я с тобой, — сказала я и взяла женщину за руку.

— Но все равно скоро уедешь, а я останусь здесь