Растянутые поцелуи, каждый из которых оставляет мокрый след на коже.

Хочется умолять его ускориться и молить, чтобы это длилось вечно.

Было ли когда-то мне так хорошо?

Перестанет ли когда-то быть так… до небес?

Никогда – отвечает сладкая вата в голове, это она напрочь вышибла все мысли. Оставила только чувства, ощущения – движения внутри лона, руки, что блудят по телу и поцелуи… они дают ровно столько воздуха, чтобы не захлебнуться этим удовольствием.

Выжить. До утра так немного, впереди ещё один мучительный день.

И начался этот день много раньше, чем планировал Кристофер.

– Я слушаю, – всем своим видом он изобразил серьёзность и готовность внимать моим требованиям. Ночью я так увлеклась, что этот хам слишком уверился, что я никуда не уеду и со всем с ним согласна.

– Декрет о женщинах…

– Почти сделано, – я только и смогла, что воздухом подавиться, вопрошая одними глазами. – Весь совет министров будет заменён. В идеале парламентом. И первый закон, который они рассмотрят – о правах женщины.

Я двинула негодяя в живот. Ну чего молчал?! Начал бы он с этого вчерашний разговор, глядишь, и не пришлось бы мне так потеть. Хотя…

– Помолвка Александра и Эстер, – не дала ответить, я сразу закрыла его рот ладошками. Из положения голый Крис полусидя, со мной на коленях, это ох как легко сделать. – Я не прошу тебя нарушать слово. Подведи Александра к этому сам. У тебя впереди восемь лет, чтобы воспитать из него мужчину. Научи его… не брать своё силой… пусть он поймёт, что просто любящая женщина в стократ лучше навязанной невесты любой силы и родовитости.

Горячие губы вперемешку с языком коснулись чувствительного местечка за ушком. Я задрожала от табуна мурашек.

– Никогда я не позволю, чтобы моя дочь стала несчастной, – горячий шёпот прямо в ухо. – Слышишь? Никогда не смей так думать.

Рука сама скользнула вниз, туда, где моя ягодица прикасается к его плоти.

– Мы отпустим леди Хэтар…

– Что? – нега враз с него слетела. – Зачем она тебе?

– Незачем. Но и оставлять её душу в амулете – как минимум бесчеловечно, – бровь мужа вздёрнулась, – как максимум – опасно. Прикинь, если она затеряется и через много веков её, озлобленную, выпустит какой-нибудь незадачливый некромант…

Он лишь усмехнулся и кивнул, сминая грудь, на которую уже давненько слишком плотоядно поглядывал…

– Это всё? – забрал сосок в рот, я подалась поудобнее.

– Нет.

– Что ещё? – припал ко второй, обделённой.

– Школы для детей, курсы для девочек…

Он устроился поудобнее, усаживая меня на себя.

– Ты сама всё это сделаешь, – его бёдра и руки на талии задают мне нужный темп. – Как герцогиня Эстесадо, маркиза Прасгал, просто леди Эльташа или верховная ведьма – решишь сама. Тшшш, – последнее, как только я открыла рот.

Назло ему я громко и сладко застонала. И издёвку в победной улыбке даже и не подумала скрывать…

А когда муж отбыл в королевскую резиденцию, я поняла, что Мать-Земля сама знает, какую девочку наделять силой, какую лишать.

Я хотела Эль-Кьери, положилась на неё и получила. Получив, поняла, что для жизни этот во всех смыслах потрясающий дом не подходит…

Большая, выкованная из золотой лозы клетка не даёт улететь певунам. Они и не пытаются. Их птичий мозг не знает, что такое свобода. Канарейки внутри весело, заливисто поют, словно соревнуются и выдают невиданную мелодию.

Они не ведают о свободе.

А я знаю, что такое иметь силу, иметь не власть – возможность что-то изменить.

Отсутствие силы – свобода от обязательств. Не пытаться её вернуть – жить прекрасной птичкой, пытаясь перепевать товарок. Иметь возможность полететь даже не в Итвоз – куда угодно.

Вернуть – повесить на себя бремя верховной ведьмы, связать свою жизнь с ненавистной столицей… жить. Не для себя – для мира. Для людей, которые первые же и ополчатся, когда оступлюсь.

Но Эль-Кьери, как прекрасен бы он ни был, слишком… он слишком, пусть будет неудобен, для жизни. В Ондолии прошло время таких домов.

Для жизни удобен особнячок в центре, когда двенадцать комнат вмещаются в два этажа…

Этому дворцу нужна другая жизнь. Будет это жизнь ведьм, или бездарных девочек пусть решит Мать-Земля.

Но не попробовать единственный раз вернуть себе силу – пренебречь даром мира.

Мне не нужен для этого Змей. Если силе я нужна – я верну её сама. А мой любезный друг, в таком случае, пусть набирается энергии для новых свершений.

Когда я развернулась от золотой клетки, пичуги внутри засуетились, заголосили.

И будь я проклята, если это не их поддержка полетела мне в спину!

глава 41

Самое сильное, самое красивое место в Эль-Кьери – маленький пруд, не тронутый архитекторами у западного крыла дворца. Полагаю, когда-то здесь был колодец. Возможно, именно отсюда подаётся чистая вода во дворец.

Вода – жизнь. Ни одно существо не сможет прожить без воды. Вода даёт силы и здоровье.

Вода – смерть. Несколько спешных, неправильных глотков, и то, что могло даровать жизнь попадает в дыхательные пути, сердце останавливается и наступает смерть.

Вода – неотъемлемая часть ведьминских ритуалов.

Скинула туфли и пальцем ноги коснулась глади. Ногу сразу одёрнула – ледяная.

А может… в Итвоз… море уже прогрелось… оставить и магию, и всё остальное.

К детям, к папе, к бабушке…

Домашнее платье стянула быстро через голову, понимая, ещё одно воспоминание о тёплых водах – пошлю и ведьмовство и Криса к демонам.

Миг, и мыслей не осталось. Концентрация – для ведьмы главная наука, но сконцентрироваться в жгуче-холодной воде, когда кажется, она сковала даже внутренности… Закрыла глаза, погружаясь с головой.

Я лишь дитя этого мира. Если угодно Матери моей исполнять волю свою через меня – так есть. Не угодно, аль отслужила я, получив покой – так есть.

Видела ли я эти слова в древних книгах, или придумала сама – не знаю. С каждым из трёх погружений я чувствую – она слышит, и всё знает. Вынырнула в третий раз и чуть не ошалела от накатившей силы. Та ошеломила, потрясла, выбив дыхание из лёгких, ослепляя, требуя дальше…

Улыбаясь такому красивому, яркому, сочному миру и прокружилась вокруг себя, проведя пальцами круг.

– Месту этому служить прошу, да себе на службу его поставить. Хранительницей и защитницей земле стать, с ней слиться, – забрала комок влажной земли у берега, растёрла по плечам, – с водой сговориться и вместе течь, – погрузилась в воду, омывая