и А. Мальгин сдружились, случилось это явно до 1988 года, когда Т. Толстая была принята в члены Союза писателей. Об их знакомстве сообщило 9 июля 1989 года радио «Свобода»: в этот день в эфире запрещенной в СССР радиоволны было зачитано «Письмо другу-литератору», сочиненное А. Мальгиным, нечленом Союза писателей, по поводу трудностей при вступлении молодых и не самых молодых писателей в писательский союз. Осенью многотиражка «Московский литератор» перепечатала эту сатиру, записав текст с эфира «Свободы», в назидание автору, в надежде, что публикация «поможет ответить на вопрос: почему он до сих пор не является членом Союза писателей»[543].

В этой статье мы встречаем искрометные истории о том, как автор статьи «с Татьяной Толстой, не будучи членами Союза писателей, пытались прорваться в ЦДЛ на пленум этого союза, где должны были обсуждаться важные, как нам казалось, вопросы работы с молодыми писателями»; а также повествование о том, как уже позднее, получив от секретаря СП Владимира Карпова книгу В. Петелина о Шаляпине, в которой было «все подчеркнуто, что надо», он пообещал передать Татьяне Толстой «и передал. То-то было смеху»…

По-видимому, первый эпизод пересказан Натальей Ивановой на свой лад: «Помню, как Толстая с Мальгиным (был такой прогрессивный молодой человек, открыто заложивший союзписательского функционера Карпова <…>) лезли, как кошки, чуть ли не через женский сортир на общеписательский пленум: глаза горели, от волос искры летели! Ну и где этот союз, кому нужен?»[544]

Эпилог

Со смертью Ю. В. Андропова кампания по борьбе с отступлениями от исторической правды стала терять силу и к лету 1984 года окончательно завершилась: заушательство в прессе было прекращено, скопленные редакциями разоблачительные письма остались неопубликованными. Вероятно, калейдоскоп сменяющих друг друга генеральных секретарей (а значит, и настроений аппарата) совершенно не способствовал тому, чтобы публичные кампании, в том числе и описываемая, были сколько-нибудь продолжительными. Сиюминутность настроений и идеологических задач были свойственны тому периоду истории советского общества, который стал переходом от эпохи застоя к перестройке.

Поэтому если рассматривать кампанию в сравнении с «эталонами» послевоенных лет, она оказалась как будто бы незавершенной, захлебнувшейся: жертвы зализывали раны, впрочем, не слишком глубокие; делатели, несмотря на надежды, также не получили серьезных барышей: заработанный ими капитал перед властью довольно скоро, при крушении советского строя, превратится в ничто.

В несомненном выигрыше от этой кампании остались те, кто ею отчитывался перед партией: они в тот конкретный момент доказали свою исполнительность и даже инициативность в претворении в жизнь решений руководства страны. Здесь речь о партийно-писательской номенклатуре, которая не только исполнила решения июньского пленума ЦК КПСС 1983 года, но и сделала это максимально наглядно и громко.

Сухой из воды вышла «Литературная газета», убедительно доказав, что готова действовать совсем нелитературными методами, исполняя решения партийного начальства.

Ил. 1. Иероним Лёшенколь. Сальери. Офорт, ок. 1785

Ил. 2. Иероним Лёшенколь. Моцарт. Офорт, ок. 1785

Ил. 3. Юрий Андропов на заседании, 1983. © РГАКФД

Ил. 4. Юрий Андропов на трибуне, 1982. © РГАКФД

Ил. 5. Константин Черненко при вручении ему третьей звезды Героя Социалистического Труда, 1984. © РГАКФД

Ил. 6. Константин Черненко награждает Союз писателей СССР орденом Дружбы народов, 1984. © РГАКФД

Ил. 7. Георгий Марков вручает диплом лауреата Государственной премии СССР Александру Чаковскому, 1983. © РГАКФД

Ил. 8. Александр Чаковский и Юрий Бондарев, 1984. © РГАКФД

Ил. 9. Юрий Рыбчинский. Главный редактор «Литературной газеты» Александр Чаковский в редакции, 1986. © Собрание МАММ

Ил. 10. Юрий Рыбчинский. Член редколлегии «Литературной газеты» по русской литературе Федор Чапчахов, 1986. © Собрание МАММ

Ил. 11. Татьяна Толстая, 1987. © ГЦМСИР

Ил. 12. Юрий Рыбчинский. Журналист Андрей Мальгин, март 1987. © Собрание МАММ

Ил. 13. Виктор Петелин. «Алексей Толстой», 1978

Ил. 14. Олег Михайлов. «Суворов», 1980

Ил. 15. Илья Зильберштейн на трибуне, 1986. ©РГАКФД

Ил. 16. Илья Зильберштейн. «Художник-декабрист Николай Бестужев», 1977

Ил. 17. Натан Эйдельман (под псевдонимом). «Путешествие в страну летописей», 1965

Ил. 18. Натан Эйдельман. «Ищу предка», 1970

Ил. 19. Натан Эйдельман за рабочим столом, 1988. Фото: РИА Новости

Ил. 20. Натан Эйдельман. «Апостол Сергей», 1975

Ил. 21. Натан Эйдельман. «Грань веков», 1982

Ил. 22. Натан Эйдельман. «Большой Жанно», 1982

Ил. 23. Натан Эйдельман. «Последний летописец», 1983

Ил. 24. Леопольд Блях. Посмертная маска Натана Эйдельмана, 1989. © Из собрания Государственного музея истории российской литературы имени В. И. Даля

ЧАСТЬ II. МОЦАРТ И CАЛЬЕРИ

Письма читателей

Письма читателей в газеты и журналы были, говоря словами Л. И. Брежнева, «важнейшим каналом живой связи партии с массами», и если гражданин написал письмо в партийное или государственное учреждение, газету или журнал, это письмо не выбрасывалось в корзину, а рассматривалось специальными сотрудниками по работе с письмами; в случае необходимости пересылалось в другие инстанции, и так далее, до написания ответа автору письма и, уже далеко не всегда, принятия необходимых мер.

Строгое отношение к письмам граждан имело законодательную базу. Прежде всего, это Указ Президиума Верховного Совета СССР от 12 апреля 1968 года «О порядке рассмотрения предложений, заявлений и жалоб граждан»[545], новая редакция которого была подписана Л. И. Брежневым 4 марта 1980 года[546]. Причем этот указ оказал свое влияние на работу писательских организаций, в том числе организацию проверки работы с письмами в аппарате правления Союза писателей РСФСР с обсуждением итогов на партийном собрании[547].

Но