- Элвин?

Я перевёл взгляд на Криденса. В голове было пусто, если не считать боли. Мигрень обычно сравнивают с молоточками, но эту я бы сравнил с кувалдой.

- Просто хочу понять, на тебе его заклинание, потому что ты ему позволил? – с обычной для себя высокомерной ленцой поинтересовался Ворон.

Я мотнул головой – и очень зря, боль в виски ещё яростнее.

- То есть, он на тебя напал? – Криденс посмотрел на кашляющего шамана. – Ясно.

Стоит, наверное, уточнить: когда нуклйискому магу в подобной ситуации «ясно», кто-то обязательно упадёт на пол со сломанной шеей. В этот раз шаман – я испуганно дёрнулся, когда он рухнул рядом, но Криденс понял это по-своему.

- Да, знаю, ты бы и сам справился. Но ты же не любишь убивать, так что…

Я до крови прикусил губу, готовясь к печати… Но Криденс, пожав плечами, отколол от камзола шамана брошь в виде серебряного паука. Бросил на пол, и паук ожил. Чёрный, мерзкий, резво перебирая лапами, он бросился ко мне.

Криденс его раздавил – так быстро, я даже испугаться не успел.

И не дававшая мне двигаться «паутина» тут же исчезла.

Я посмотрел на Криденса – тот ответил недоумённым взглядом. Мол, что? Ещё помощь нужна?

Слева, неестественно глубоко вздохнув, повалился на пол Рай. Моментально забыв про Криденса, я кинулся к нему. Про такое дыхание нам рассказывали и на уроках целительства, и на боевой магии – оно означало, что сердце бьётся в агонии, а человек на самом деле не дышит. В половине случаев для спасения требовалась сердечно-лёгочная реанимация («До прихода нормальных целителей, не обольщайтесь, сами не вытащите», - говорил наставник). А в другой половине – снять проклятие. Не знаю, что сложнее.

К счастью, я не потерял голову – спасибо Арлиссу. Тренировки там суровые, но в таких случаях помогают. На груди Рая плёл паутину ещё один паук – и от страха я его просто сжёг. За спиной хмыкнул Криденс, зато Рай задышал нормально. Он даже пришёл в себя, открыл глаза – и тут же, свернувшись калачиком, застонал от боли.

 Теперь я беспомощно замер рядом. Проклятия же больше нет, почему?..

- Вот что бывает, если неправильно наложить ментальное заклинание, - заметил Криденс, опускаясь рядом со мной на колени. – Подвинься-ка…

- Не трогай! – вскрикнул я, чудом не создав атакующее проклятие. Любое, в тот момент у меня какая-то гадость вертелась в голове, похуже удушения. Я был в ужасе.

Криденс смотрел на меня. Ему полагалось хотя бы вспылить или тоже напасть. Но он лишь спокойно – очень спокойно, как говорят с человеком в шоке – объяснил:

- Тогда твой человек умрёт. Ты же не знаешь, что делать, не так ли?

Даже помогая, Криденс объяснит, какой ты неуч и недотёпа – при желании он справится одним взглядом, даже говорить необязательно.

А я, наверное, сошёл с ума, потому что посторонился и позволил ему положить руки на голову Рая.

В это время лорд Войт с гадливым интересом изучал тело шамана, особое внимание уделив сломанной шее. Как будто не мог поверить, что возможно сломать её не прикасаясь.

Возможно, ещё как возможно. Странно, что Войта это нисколько не испугало. Он выпрямился как раз тогда, когда Криденс отнял руки от Рая и встал.

- Всё. Успокойся, Элвин, я…

Тут Войт сделал огромную глупость. Может, самую страшную в своей жизни: влепил Криденсу пощёчину. И, сверкая глазами, воскликнул – наверное, Ворон от неожиданности упустил заклинание:

- Как ты посмел?!

- Не надо! – в унисон ему вскрикнул я. – Не убивай его!

Держась за щёку, Криденс обернулся. Пришедший в себя Рай вцепился в меня, как утопающий в соломинку.

- Почему? – спокойно поинтересовался Виета. Брызжущий слюной от ярости лорд, похоже, интересовал его не больше таракана.

Я сглотнул, обнимая Рая. Потому что на защиту Войта бросятся гвардейцы. Странно, что они до сих пор этого не сделали… Однако, если их господина поднимут в воздух и попытаются сломать шею – сделают.

Потому что тогда Криденс их убьёт – пять человек! Потому что сам лорд тоже живой человек. Он мерзавец, но он живой, а жизнь бесценна.

Потому что хватит смертей, довольно. Но если бы я попытался объяснить это Криденсу, он в лицо бы мне рассмеялся и всё сделал бы по-своему.

Тогда я выбрал причину, которую Ворон понял:

- Он родственник Повелительницы.

Криденс поднял брови и с интересом посмотрел на Войта.

- Неужели? Дальний, наверное? Похоже, не одному мне не повезло с родственниками.

А лорд Войт снова замолчал. И под насмешливым взглядом Ворона медленно, через силу опустился на колени. Ровно то же самое сделали следом за ним гвардейцы. Я видел нити ментальной магии и думал, что лучше так, чем убийство.

Криденс улыбнулся – уж теперь-то, по его мнению, наступил порядок. Потом, мельком взглянув на Рая, сказал:

- Пойдём домой, Элвин.

- Куда? – вырвалось у меня.

Криденс протянул мне руку.

Руку. Мне. После печати, после приказов… Мир определённо сошёл с ума. Все миры.

- У Повелительницы есть же здесь дом? Она сказала, что есть. Это она меня прислала. Идём?

- Элвин, кто это? – выдохнул Рай мне в плечо.

- Всё хорошо, - шепнул я, помогая ему встать. – Сейчас мы вернёмся в поместье принцессы…

Рай поднял голову посмотрел на меня мутным от боли взглядом.

- Что ты, нас отсюда не выпустят.

- Выпустят. Держись за меня очень-очень крепко и закрой, пожалуйста, глаза. Хорошо? – Я дождался, пока Рай это сделает, и спросил у Криденса по-нуклийски: - У тебя ведь есть портал?

Ворон кивнул.

Особняк Шериады были тих и мрачен – как, впрочем, и всегда. Шериада не любит яркое освещение… А может, просто презирает свечи, не знаю. Никогда не видел, чтобы её комнаты были как следует освещены. Ходят слухи, что Повелительница подчинила себе духов, обитающих в сумраке, поэтому и старается, чтобы в комнате было больше тени – дополнительная защита. Глупости, Сиренитти достаточно одно только желания, чтобы вызвать духа. Мне кажется, у неё просто что-то с глазами. При её образе жизни королеве положено иметь целый букет хронических заболеваний.

 Тишина – а точнее, одиночество: странно идти по длинному коридору и не встретить ни одного слугу – пугали меня раньше, но после Арлисса я привык и