неуместной фразой, он искренне извинился прощения:

– Мне жаль. Как я и говорил, на подобных мероприятиях я бываю очень редко, поэтому...

– Можешь лгать простодушным идиотам вроде Инея, – перебил Эмиль, наконец-то удостоив Найта легким поворотом головы в его сторону, – подлизываться к Виктору или Талии, но я знаю, зачем ты это сказал.

– Зачем? – в недоумении спросил Найт.

Эмиль усмехнулся, отшвырнул бокал, который едва успела поймать женщина с подносом, и приблизился к Найту вплотную. Его тонкие губы растянулись в почти змеиную улыбку, не хватало только раздвоенного языка. Он понизил голос и проговорил с раздражением:

– Эйден, Эйден, Эйден! Всюду один только он. А вы, мелочь, ползаете вокруг, словно он не Покровитель, а пятый бог. Какой же позор! – Эмиль цокнул языком и усмехнулся, глянув в сторону танцующих пар. – Ладно еще Виктор – для него это только шуточки. А что же ты? Кто ты вообще такой, чтобы иметь право не знать меня?!

«Но я правда не знаю тебя, ты, псих! Это ваши с Эйденом проблемы, разбирайтесь сами!» – мысленно взмолился Найт, а вслух сказал:

– Если я такая мелочь, то стоит ли расстраиваться из-за моих слов?

Ему стоило бы прикусить язык и засунуть свою гордость куда подальше. Тогда, возможно, удалось бы избежать последствий этого разговора. Но Найт был немного пьян, зол на то, как к нему обращались, а еще притворялся таким же, как все, поэтому не мог уступить и позволить считать себя одним из прихвостней Эйдена. Или, что хуже, слабовольным дураком, открывающим рот лишь в том удобном случае, когда ему не могут дать отпор. Лейсан удивлялась, откуда у него это упрямство и дерзость, странным образом сочетающиеся с низкой самооценкой, и сам Найт тоже.

– Как твое имя? – внезапно спросил Эмиль.

– Разве не для того устраивался маскарад, чтобы все могли скрыть свою личность?

– Всего лишь традиция. Назови имя.

– Понимаю, я вас разозлил. Но я не стану его называть, как бы вы ни настаивали.

– Тебе есть что скрывать?

– Нет, – с легкой улыбкой соврал демон с Черничной горы, чувствуя, будто вокруг его шеи кольцами обвивается змея и начинает душить.

– Тогда почему?

– Не хочу. И я уже извинился, так почему бы нам не оставить эту тему?

Зачарованные инструменты играли завершающую и звучащую немного трагично часть арконского вальса. Все были заняты собой, и интереса к двум мужчинам, наполовину скрывшимся в тени колонны, никто не проявлял.

Уголок губ Эмиля дернулся. Многие сравнивали его с Эйденом, многие пытались вывести из себя, шептались за спиной, обсуждая его «подражание» старейшине. Но никто не показывал пренебрежения. А этот выскочка в дешевом костюме, который он, судя по крою, купил в какой-то дыре в Джейриа, просто не хотел говорить ему свое имя! Эмиль видел его впервые и предполагал, что господин Н из тех Покровителей, о которых говорили лишь после их рождения и еще немного, когда они исполняли желания. Их, несомненно, приглашали на праздники и собрания, или же они несли здесь службу. Но большинство превращались в хранителей и предпочитали сидеть в глуши, наслаждаясь праздной жизнью, или становились сплетниками, стайками вьющимися около Покровителей помогущественнее и повлиятельнее.

Пылающий взгляд Эмиля, которым можно было с легкостью спалить дрянную одежку господина Н до тла, был скрыт маской. Но магия, затрещавшая желтыми искрами у его головы и запястий, ясно давала понять, в каком он бешенстве:

– Не хочешь?

Найт не знал, насколько силен Эмиль, но мог с уверенностью сказать, что его собственная аура в сравнении с этим – ничто, пыль, которую легко укротить и подавить. А еще здесь была куча народу, чье внимание привлекать ой как не хотелось.

Но Эмилю, похоже, было плевать. Он наклонился и прошипел:

– Я все равно его узнаю. Посмотрим, стоишь ли ты того, чтобы принимать твои извинения.

И он ушел, одарив Найта напоследок ослепительной и в то же время ядовитой, как сто тысяч харсанских кобр, улыбкой.

* На персидском языке имя Эмиль означает «противник».

Глава 20. Осколки гордости

Когда заиграла новая музыка, большинство Покровителей сменили партнеров, а Эйден и Каррин с заметным облегчением разорвали объятия и перекинулись несколькими колкими фразами. Они стояли как раз неподалеку от колонны, с обратной стороны которой Найт сердито вливал в себя вино.

– Ты танцевала прекрасно, – похвалил Эйден, отвешивая легкий поклон. – Мои ступни почти не пострадали.

– Ты тоже был неплох, когда я вела, – парировала Каррин.

– Твоя элегантность не знает границ.

– О, так только с тобой. Ты должен гордиться.

– Могу ли я пригласить тебя на еще один танец?

– Только если ты хочешь снова рискнуть своими ногами.

Их противостояние продолжалось уже тысячу лет, о нем ходили легенды. Увидеть его воочию было забавно.

Найт подождал, пока они уйдут подальше, и стал высматривать, с кем бы потанцевать. Его обучал не кто-нибудь, а сама королева бала в честь одна тысяча девятисотой годовщины со дня окончания Великой войны с демонами. Золотой кубок почти сотню лет пылился среди прочего хлама в резиденции Лейсан.

Демон с Черничной горы стоял, лениво прислонившись к колонне и скрестив руки на груди. С легкой улыбкой, украшающей его наполовину скрытое маской лицо, он казался едва достигшим совершеннолетия дворянином, выросшим среди книг и красоты, с детства любимым и знающим, насколько он хорош. Но стоило только губам приоткрыться – и вместе с клыками появлялась игривость, загадочность и даже опасность.

Не подозревая о количестве направленных на него взглядов, Найт прошел по залу, лавируя между танцующими парами, и остановился перед невысокой Покровительницей.

Юки подняла украшенную диадемой головку. Она уже давно поглядывала на юношу, и наконец он подошел, улыбнулся и протянул руку:

– Поздравляю вас с победой, госпожа Юки. Хотя больше русалок, мне понравились узоры на колоннах моста.

Девушка смущенно улыбнулась и подала руку для поцелуя. Когда Найт отпустил ее ладонь, он спросила:

– Как вы узнали, что это сделала я?

– На руках у одной из русалок точно такой же узор. Очень красиво.

Все заткнулись, пораженные услышанным. Неужели это заметил только он?!

Найт предложил Юки локоть и увел ее в центр зала.

Покровители зашептались:

– Пойдем-ка, взглянем на эти узоры.

– Как мы