длинных стола, рассчитанных, по крайней мере, на две сотни гостей каждый. Учитывая, что на них не было видно ни следов запилов, ни стяжек, то вырезаны они были из стволов воистину гигантских деревьев. Но в данный момент Хаджара интересовало не это.

Там, в самом конце зала, на небольшом подиуме, стоял еще один стол. Куда меньше. Человек на десять. Он был повернут перпендикулярно остальным. Лицом к залу.

Хаджар его узнал.

За похожим, когда-то, вместе с отцом, материю и сестрой, сидел и он сам.

А сейчас там, в центре, напротив одного единственного бокала, восседала женщина столь же прекрасная, как и её сестра Аштари. Тонкая, стройная, с глубокими глазами, густыми черными волосами и двумя кнутами, свернутыми у бедер.

Кестани.

Богиня судьбы.

Одна из самых могущественных Изначальных.

Хельмер не стал слушать, что Кестани хотела сказать еще. Его руки расплылись двумя размытыми пятнами и три дротика вместе с двумя ножами, сверкая сталью в лучах рассветного солнца, прочертили пространство, оставляя позади миражи обманных силуэтов.

Кестани, падая на стуле, пнула стол и, несмотря на свою легкость и миниатюрность, легко перевернула его на бок. В итоге дротики и ножи ударились в столешницу и плотно в ней застряли.

Хаджар, вскочив на один из столов, побежал на встречу противнице. По соседнему с ним бежала и Лэтэя, а Хельмер мчался в середине.

Их совсем не смущало, что они втроем, бесчестно, собирались нападать на одну единственную лже-богиню. Во-первых, она являлась Изначальной, а во-вторых — на войне, как на войне.

Раздались свисты и хлесткие хлопки, а следом стол, за которым только что находилась Кестани, разделился на три части — его рассекли кнуты Изначальной. А еще мгновением Кестани крутанула запястьями и кнуты, каждый обвив по одной из частей столешниц, отправили их в полет.

Хаджар едва успел разрубить летящий в него, но от удара и обломков его сбило с ног и откинуло на несколько метров назад, протащив по холодным камням пола. Генерал захрипел, а перед глазами все поплыло.

Рядом, практически одноврменно, приземлился и Хельмер, которого постигла та же судьба, только вот в плече у демона застряла «заноза». Щепка от стола, длиной с арбалетный болт.

Лэтэя продолжила нападение. Раскручивая копье, она взмыла в воздух, собираясь закончить поединок одним единственным, мощным рубящим ударом.

Но Кестани была быстрее. Намного быстрее…

Не успели её кнуты смотаться обратно, как она уже закрутила ими перед собой. Словно сшивая нитями судьбы полотно, она рассекла оставшуюся столешницу на сотни мелких щеп и те дождем обрушились на Лэтэю, закрыв на миг той обзор и сбив с темпа.

Воительница, заканчивая атаку, приземлилась на камень и ударила копьем, но наконечник лишь раздробил камни на полу и высек искры.

Кестани же стояла за спиной у Лэтэи. Хаджар и Хельмер едва успели встать на ноги, а лже-богиня уже занесла рукоять кнута, на обратной стороне которого виднелся длинный, стальной шип. И, без слов, она вонзила его в спину Лэтэи.

Глава 1978

Та вскрикнула от боли.

Зазвенело покатившееся копье.

Хельмер уже потянулся к ножам и дротикам, но он бы не успел. Кестани занесла вторую рукоять для последнего удара.

— Ты мне никогда не нравилась, — прочел Хаджар по губам лже-богини.

Лэтэя, по губам которой текли струйки крови, обмякла, а Кестани уже практически нанесла удар.

На миг генералу показалось, что особо меткий луч солнца разбил окно и, пронесясь по залу, сбил Кестани с ног, с силой ударив о противоположную стену.

Она схватилась за древо стрелы, пригвоздившей её к стене, и заскрипела зубами в попытках выдернуть ту. Судя по количеству крови и трещине на рукояти кнута, Кестани в последний момент изменила траекторию удара и, вместо того, чтобы добить Лэтэю, отклонила выстрел.

Вот только сила стрелы оказалась такова, что та рассекла рукоять кнута и, потеряв траекторию, вместо сердца, пробила мышцы над ключицей Изначальной, прибив ту, словно муху, к стене.

Из луча солнечного света в зал вышел мужчина. Высокий, стройный и, наверное, даже более прекрасной наружности, чем волшебник Пепел. У него были идеальные черты лица, глаза ярче молодого пламени, кожа оттенка бронзы, а волосы струились жидким золотом. Он был облачен в кожаные доспехи с золотыми накладками на груди и спине.

У правого и левых бедер покоилось по колчану, где, закрепленные дощечками, намертво, даже не качаясь при походке, лежали стрелы, а за спиной, у пояса, торчал длинный, широкий кинжал. В руках он держал лук и, даже не обратив внимания на Хельмера с Хаджаром, подошел к Лэтэе. Он опустился рядом с ней и провел руками по волосам, после чего с нежностью и бережностью, будто обращался с фарфоровой вазой, помог той улечься на пол.

— Ты… — прошептали окровавленные губы воительницы. — мне кажется… я помню тебя…

Ирмарил, а именно им и был этот незнакомец, лишь заботливо поцеловал лоб Лэтэи и, поднявшись, повернулся к Кестани, как раз справившейся с тем, чтобы вытащить стрелу из плеча.

Отбросив в сторону обломленное древко, Кестани развела руки в стороны и щелкнула кнутами.

— Предатель, — коротко произнесла она и закружила запястьями.

Кнуты, ожив подобно змеям, обхватили самые длинные из щепок и метнули их в сторону Ирмарила. Тот отскочил в сторону и, отойдя подальше от Лэтэи, продемонстрировал то, что Хаджар невозможным.

И все это — без сил Практикующего, лишь используя отточенные за эпохи навыки и тело смертного. Ирмарил, одним движением забрав из колчана три стрелы, мгновенно положил их на тетиву, а затем, не только натягивая лук, но и скручивая запястья, отправил их в полет.

Когда тетива, выпрямляясь, пропела свою трель, то стрелы, вместо того, чтобы полететь по прямой, закрутились бурами и устремились каждая со своего направления.

Одна полетела по дуге сверху, вторая, по такой же дуге, справа, а третья слева. Но и этого Ирмарилу показалось мало. Он, всем тем же движением, достал еще две стрелы из другого кочана и запустил одну по прямой, а вторую, так и оставив зажатой в пальцах, натянул на тетиве после выстрела и принялся ждать.

Наверное ни один фехтовальщик, не будь у него ростового щита и полного латного доспеха не выжил бы под таким натиском. Только не на расстоянии всего в тридцать шагов, когда стрела еще не на излете, а времени на реакцию практически нет.

Но у Кестани в руках были вовсе не мечи, топоры, копья или щиты. Она закружила руками и кнуты, вновь оживая,