Шрифт:
Закладка:
Его цель была вполне типичной для любого банковского учреждения и заключалась в извлечении прибыли из капиталов посредством запуска их в оборот. Однако особенность состояла в том, что большую часть доходов необходимо было направлять, согласно статуту и в подкрепление названия, на богоугодные "религиозные дела". Поскольку в разговоре о политике нет ничего более показательного, чем использование и поиск денег, необходимо задать вопрос, в какой мере ватиканская политика, реализуемая в том числе и через банк, похожа на деятельность любого другого государства, которое не может похвастать небесной помощью и авторитетом для своих проектов.
В связи с этим вспомним один многозначительный прецедент. Для управления огромным состоянием Святого престола, переданным ему по конкордату 1929 года, Пий XI вызвал к себе инженера Бернардино Ногара, способного и ловкого банкира. Перед тем как принять предложенную должность, Ногара выдвинул папе одно четкое условие: инвестиции Ватикана по всему миру должны быть избавлены от какого-либо давления религиозных соображений и постулатов. Так и будет, причем даже Вторая мировая война нисколько не повлияет на состояние ватиканских финансов, так как Ногара, при содействии влиятельных католических посредников, сумел перевести основную часть средств в США и вернуть их в Европу уже с процентами по завершении военных действий.
В долгой цепочке (ставшей традицией) талантливых финансистов и инвесторов стоит сделать небольшой шаг назад и заглянуть в прошлое. В 1862 году, когда уже было очевидно, что, невзирая на сопротивление Пия IX, светская власть папства клонилась к закату, Франческо Саверио де Мероде, бельгиец по происхождению, персонаж гениальный и предприимчивый, не чуждый авантюр, приобрел у Общества недвижимости (Societa’ Immobiliare) земли, примыкающие к будущему вокзалу Термини[87]. Он выторговал их по смехотворной цене, поскольку тогда эта зона считалась лишенной какого-либо значения в планах урбанизации Рима. Однако Мероде интуитивно угадал, что будущая столица Итальянского королевства будет расширяться и развиваться именно по направлению вверх, поднимаясь на холмы и не затрагивая низинные средневековые кварталы и районы застройки XVII века. Пока негодующий папа после штурма ворот Порта Пиа запирался в священных дворцах, его финансисты занимались консолидацией недвижимого имущества Святого престола в Третьем Риме.
Так вот, эти "недвижимые" прецеденты выявили крайне запутанную проблему, эхо которой можно с легкостью уловить в диалоге публициста Эрнесто Галли делла Лоджиа и кардинала Камилло Руини о христианстве и современном мире, все фрагменты которого сведены под одной обложкой в книге "Границы". В определенный момент высокопоставленный прелат провозглашает: "Взаимосвязь… христианского послания… с теми или иными формами власти в истории — это тема чрезвычайно сложная, но неизбежная". Более того: "Необходимо сочетать абсолютный императив морали с историческим реализмом: таков вечный вызов, бросаемый нам". Да, разумеется, в этом есть вызов, особенно если мы будем выстраивать наше суждение исходя из финансовой биографии Святого престола и чрезвычайной гибкости упомянутой границы между "христианским посланием" и "историческим реализмом".
В лоне самой церкви этот сюжет породил массу достаточно авторитетных, но очень разных мнений. Обсуждая аналогичную тему в беседе с Эудженио Скальфари в июне 2009 года, кардинал Карло Мария Мартини отметил: "Задача церкви — свидетельствовать Слово Господа, воплощенное библейское Слово, наступающее царство праведников. Все прочее — вторично". И добавил: "Во всем и всегда превалирующим фактором являются пастырское призвание и умение, а не способности на почве дипломатии и теологии".
Таковы две почти полярные точки зрения. По мнению Руини, следует "сочетать", сочленять две реальности; Мартини, наоборот, призывает становиться на одну из двух позиций, указывая точно, какая из них — доминирующая.
Если и есть сфера, в которой результат подобного вызова может быть измерен или, точнее, "высчитан", то это не что иное, как манипулирование денежными потоками. В отношениях с деньгами, то есть с финансами, иными словами, применительно к образованию, накоплению и использованию больших сумм, можно увидеть четко и ясно, где обстоятельства, воля, случай и конкретные нужды устанавливают ту самую грань между "христианским посланием" и "формами власти в истории" или между "абсолютным императивом морали" и "историческим реализмом". А также проверить, насколько убедительна до сих пор мысль евангелиста Матфея (6, 24): "Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом не радеть. Не можете служить Богу и Мамоне". Богу и золотому тельцу, жажде наживы и прибыли.
События в истории ИОР вроде бы как раз и свидетельствуют о трудности выбора. В сравнении с любым другим итальянским банковским институтом, полномочия и прерогативы ИОР делают его уникальным. Во-первых, он не платит налоги с дивидендов, равно как его вкладчики не производят отчислений с прибыли от вложенных под высокий процент средств. Во-вторых — и это сближает его с офшорными структурами — любой запрос о прояснении банковских операций, направленный из других государств, должен убедительно аргументироваться судебными органами и поступать по официальным каналам через Министерство иностранных дел. Благодаря этому обстоятельству вплоть до сегодняшнего дня Святой престол ни разу не ответил — утвердительно или отрицательно — на такого рода обращения. Привычное молчание.
О третьей привилегии стоит вспомнить из-за ее весомости в контексте данной главы. Конкордат, подписанный между Святым престолом и тогдашним королевством Италия в феврале 1929 года, как и некоторые последующие постановления итальянской судебной системы (магистратуры), определяет, что менеджмент ИОР и в целом все, кто работает в центральном аппарате Святого престола, обладают полным и всеобъемлющим иммунитетом, поэтому их не могут вызвать на судебное разбирательство и тем паче подвергнуть аресту.
Прикрытие, пресекающее на корню слабые поползновения прокуроров и судей, желающих пригласить кого-либо из управляющего звена Ватикана для предоставления отчета о возможных преступлениях, совершенных в Италии.
У руля ИОР девятнадцать лет, с 1971 по 1989 год, стоял человек, достойный войти (и вошедший) в легенду благодаря удивительному сочетанию личных качеств. Он известен своим невероятным даром маневрировать, физической силой, фантастической энергией, неоднократно продемонстрированной изобретательностью (некоторые считали, что еще и наивностью), а также многочисленными ошибками и просчетами. Тот самый монсиньор Пол Марцинкус, который, строго говоря, был еще и священником, то есть пастырем душ человеческих, хотя это обстоятельство в круговороте его забот и деяний, по всей видимости, было не столь важным.
