Шрифт:
Закладка:
Из-за чувства вины и стыда в некоторые моменты мне было трудно вздохнуть спокойно. Тем временем газеты дома уже начали сдирать с меня кожу живьем. Возвращение тупого Гарри. Принц Тупица в своём репертуаре.
Я думал о Кресс, читающей эти истории. Я думал о своём начальстве в Армии.
Кто первым даст мне отставку?
В ожидании ответа я сбежал в Шотландию и встретился с семьёй в Балморале. Стоял август, и они все были там. Да, подумал я, да, единственное в этом кафкианском кошмаре не хватает Балморала со всеми его сложными воспоминаниями и приближающейся годовщиной маминой смерти, до которой оставались считанные дни.
Вскоре после приезда я встретился с па в соседнем Биркхолле. К моему удивлению и облегчению, он был ласков. Даже озадачен. Он сочувствовал мне, сказал он, с ним такое тоже случалось, хотя его фотографию в голом виде ещё не публиковали на первой полосе. На самом деле, это была неправда. Когда мне было около 8 лет, немецкая газета опубликовала его обнажённые фотографии, сделанные с помощью телеобъектива, когда он отдыхал во Франции.
Но и он, и я выбросили эти фотографии из головы.
Конечно, он много раз чувствовал себя голым перед всем миром, и это нас объединяло. Мы сидели у окна и довольно долго разговаривали об этом нашем странном существовании, наблюдая за тем, как рыжие белки Биркхолла резвятся на лужайке.
Carpe diem, белки.
50
Армейские начальники были не столь озадачены, как па. Их не волновало, голый или одетый играю я в бильярд в гостиничном номере. Мой статус остался неизменным, сказали они. Всё будет работать, как и раньше.
Сослуживцы тоже встали на мою сторону. Мужчины и женщины в форме по всему миру позировали обнажёнными или почти обнажёнными, прикрывая свои интимные места шлемами, оружием, беретами, и размещали фотографии в Интернете в знак солидарности с принцем Гарри.
Что касается Кресс: Выслушав моё осторожное и смущённое объяснение, она пришла к такому же выводу. Я был дураком, а не дебоширом.
Я извинился за то, что поставил её в неловкое положение.
Самое приятное, что никого из телохранителей не уволили и не привлекли к дисциплинарной ответственности — в основном потому, что я держал в секрете, что они были со мной в то время.
Но британские газеты, даже зная, что я уезжаю на войну, продолжали раздувать из мухи слона, как будто я совершил тяжкое преступление.
Это было подходящее время для отъезда.
Сентябрь 2012 года. Тот же вечный рейс, но на этот раз я не был безбилетником. На этот раз не было ни потайных альковов, ни секретных спальных мест. На этот раз мне разрешили сидеть с остальными солдатами, чувствовать себя частью команды.
Однако когда мы приземлились в лагере "Бастион", я понял, что я не совсем один из парней. Некоторые выглядели нервными, их воротнички были застегнуты, их адамовы яблоки увеличились. Я помнил это чувство, но для меня это было возвращение домой. После более чем четырёх лет, вопреки всему, я наконец-то вернулся. В звании капитана. (Меня повысили в звании после первой командировки).
На этот раз мои условия проживания были лучше. На самом деле, по сравнению с моим последним туром, это был Вегас. С пилотами обращались как с… это слово было неизбежным, все его использовали — как с королевскими особами. Мягкие кровати, чистые комнаты. Более того, комнаты были настоящими комнатами, а не траншеями или палатками. В каждой даже был свой кондиционер.
Нам дали неделю, чтобы освоиться в Бастионе и восстановиться после смены часовых поясов. Другие жители Бастиона нам помогали и с удовольствием показывали дорогу.
Капитан Уэльс, вот здесь туалеты!
Капитан Уэльс, вот здесь горячая пицца!
Это было похоже на экскурсию, пока не наступил канун моего 28-ого дня рождения.
Я сидел в своей комнате, разбирал вещи, и тут раздался вой сирены. Я открыл дверь и выглянул наружу. По всему коридору распахивались другие двери, высовывались головы.
Прибежали оба моих телохранителя. (В отличие от предыдущей командировки, в этот раз у меня были телохранители, в основном потому, что для них было подходящее жильё, и потому что они могли слиться с толпой: Я жил с тысячами других людей). Один сказал: Нас атакуют!
Мы услышали взрывы вдалеке, рядом с ангарами для самолётов. Я начал бежать к своему "Апачу", но мои телохранители остановили меня.
Слишком опасно.
Мы услышали крики снаружи. Приготовиться! ПРИГОТОВИТЬСЯ!
Мы все облачились в бронежилеты и встали в дверях в ожидании следующих указаний. Пока я проверял жилет и шлем, один из телохранителей непрерывно повторял: Я знал, что это произойдет, просто знал. Я говорил всем, но никто не слушал. Заткнись, говорили они, но говорил и говорил, Гарри пострадает! Отвали, сказали они, и вот мы здесь.
Он был шотландцем, с густой бородкой, и часто говорил как Шон Коннери, что было очаровательно при нормальных обстоятельствах, но сейчас он звучал как Шон Коннери в приступе паники. Я прервал его длинную историю о том, что он "пророк в своём отечестве", и велел ему заткнуть рот носком.
Я чувствовал себя голым. У меня был 9-мм пистолет, но SA80A[12] был заперт. У меня были телохранители, но мне нужен был "Апач". Это было единственное место, где я мог чувствовать себя в безопасности — и полезным. Мне нужно было обрушить огонь на нападавших, кем бы они ни были.
Опять взрывы, ещё громче. Окна задрожали. Теперь мы видели пламя. Над головой пронеслись американские "Кобры", и всё здание содрогнулось. Кобры стреляли. «Апачи» стреляли. Потрясающий рёв заполнил комнату. Мы все чувствовали ужас и адреналин. Но мы, пилоты "Апачей", были особенно возбуждены, нам не терпелось попасть в кабины.
Кто-то напомнил мне, что Бастион был размером примерно с Рединг. Как мы сможем добраться отсюда к вертолётам без карты, да ещё под огнём?
В этот момент мы услышали сигнал "всё чисто".
Сирены прекратились. Гул роторов затих.
Бастион снова был в безопасности.
Но страшной ценой, узнали мы. Два американских солдата были убиты.
17 британских и американских солдат были ранены.
В течение этого и следующего дня мы по
