General de las Indias, в которой он приветствует открытие Новых Индий (Америки) как величайшее достижение со времен Сотворения мира. Вероятно, когда Карл выбрал себе девиз за тридцать пять лет до публикации этой книги, он сделал это в духе рыцарских устремлений. Его дух был далек от «Нового Света» и так же далек от идеологии, позднее столь хорошо разработанной, которая представляла его как нового Геркулеса - императора, способного побеждать чудовищ, выпущенных на свободу в его времена, и (в стоико-христианской традиции) самого себя. К этому последнему принципу - победе над самим собой -император относился очень серьезно. Но империалистический принцип он с презрением отвергал; он не желал быть или становиться всемирным монархом в глобальном масштабе, а еще меньше - хозяином-тираном порабощенных народов.

«La monarquia universal es tirannia» - всемирная монархия есть тирания. Но идея всемирной монархии уже захватила Фердинанда Католика и была пространно изложена в интересах молодого Карла в «Завещании» католических королей и даже еще понятнее в Relaciyn del ideario politico de Fernando, составленном министром Фердинанда Педро де Кинтана. Центральное место в его изложении занимает мысль о том, что среди христиан должен воцариться мир, чтобы они могли вести войну с неверными. Фердинанд и его единомышленники обвиняют французов в стремлении ко всемирной монархии для себя.

При Карле V епископ Мота и его круг поддерживали ту точку зрения, что верховная власть Священной Римской империи осуществлялась только над отдельными, автономными королевствами и территориями. Речь не шла об умножении имперских владений путем политики экспансии, а скорее об уважении и сохранении того, чем она уже владела, и возврате законными средствами и путем справедливой войны любых прав и владений, которые она утратила. В обращении к Consejo Real (Королевский совет - исп.) в Мадриде в 1528 г. Карл называет князей, стремящихся к чужеземным завоеваниям, тиранами. Сам он собирался отправиться в Италию, но не для того, чтобы угнетать другие народы («tyrannizer los pueblos») и аннексировать иностранные территории. В ноябре 1529 г. у императора состоялся важный разговор с венецианским послом Гаспаро Контарини, в котором были упомянуты циркулировавшие слухи о том, что он нацелился на всемирную монархию. Карл сказал, что это клевета, фальшь которой он намерен доказать. В апреле следующего года по возвращении из своего успешного военного похода в Тунис он заметил папе римскому: «Некоторые говорят, что я хочу стать правителем мира. Мои идеи и достижения доказывают обратное: я намерен воевать не с христианами, а c неверными и хочу увидеть Италию и христианский мир, живущих в мире, чтобы каждый человек владел своим имуществом».

Лозунг «Каждому - свое» был тем идеалом, который подталкивал Карла воевать с Франциском I и заставил его в оставшуюся часть жизни вращаться в роковом колесе войн с Францией. Как он мог поступить иначе, когда король Франции хотел лишить его собственного старого бургундского наследства и отказывался отдать земли, которые по праву принадлежали Священной Римской империи?

Среди различных трудов, посвященных Эразмом Карлу V, вероятно, самым значимым является его «Пересказ Евангелия от Матфея», в котором он излагает, в чем состоит долг императора. Согласно Эразму, он состоит в том, чтобы проводить такую христианскую политику, которая защищает религию Евангелий, продвигает ее и реформирует. Воинственные папы и князья, стремящиеся к экспансии, в равной степени отвратительны. В максимально сильных выражениях сначала в 1516-м, а затем в 1522 г. Эразм убеждал Карла отказаться от некоторых старых прав империи, чтобы не впутывать все ее бывшие территории в политику recuperation (возвращение - лат.) военными средствами (в наши дни мы бы назвали ее воссоединением).

У Карла были слишком сильны атавистические связи с его предками, чтобы он был способен последовать этому совету от величайшего гуманиста его империи. 16 января 1523 г. он уведомляет своего брата Фердинанда о своем намерении объявить вне закона в империи «нашего врага короля Франциска» и потребовать от него вернуть все старые оккупированные им имперские территории: королевство Арль, Дофинэ, графства Валенсию и Прованс, княжество Оранж, Монтелимар и т. д. Герцогство Бургундия представлено как законный претендент не только на всю бывшую Лотарингию, но и еще более древние права, которыми империя когда-то обладала в Юго-Восточной Франции. Свою озабоченность «древними правами империи» Карл по-прежнему не утратил, когда в 1548 г. он начал составлять свое завещание.

Для французской монархии, экспансионистской и нацеленной на империю (Итальянские войны Карла VIII и Людовика XII следует рассматривать в этом свете), Карл был грозным врагом. Он окружил Францию со всех сторон -Испания, Италия, Германия, Нидерланды, Англия и Бургундия. Франциск I стремился разорвать это кольцо путем заключения союза с папой римским, другими итальянскими правителями, турками и немецкими протестантами.

Отношения между двумя шуринами Карлом V и Франциском I были отравлены взаимным недопониманием. Император, запутавшийся в придворном кодексе чести, пытался рассматривать серьезное столкновение интересов так, как будто оно было личным соперничеством между рыцарями. Он несколько раз вызывал Франциска I на дуэль и был горько разочарован, когда король Франции не принимал вызов и не придерживался соглашений, выполнять которые он поклялся. Также присутствовала причиненная Карлу душевная боль, связанная с судьбой его любимой сестры Элеоноры: вся Европа знала, что Франциск I заразил свою жену сифилисом]31], а затем бросил ее, тучную, больную и несчастную, чтобы получать удовольствия в обществе привлекательных куртизанок. Император упорно не видел, что ни дуэль, ни брак, ни вынужденное заключение договора не могут решить или изгнать из мира большой конфликт, который уже оказывал влияние на европейскую политику на протяжении полутора веков, - конфликт, в котором Франция и испано-габсбургская монархия были настоящими противниками.

Войны между Карлом V и Франциском I были продолжительными. Итальянские войны даже получили новый импульс после того, как Карл разгромил и захватил в плен своего врага в Павии в 1525 г., так как по подписанному впоследствии Мадридскому договору Франциск был вынужден отказаться не только от Милана, Генуи и Неаполя, но и Фландрии, Артуа и даже Бургундии -старой Бургундии.

Великий французский стратег Брантом, который так же великолепно владел пером, как и мечом, щедр на выражение восхищения Карлом V. В его произведении «Жизнеописания знаменитых людей и великих французских полководцев» он описывает его как величайшего императора со времен Юлия Цезаря и Карла Великого и непревзойденного мастера военного искусства. Век Карла V видел важные изменения в искусстве введения войны на «театре военных действий» (даже Клаузевиц придерживается этой точки зрения). «Искусство войны» Макиавелли (1518-1520) было лишь одним из нескольких произведений на эту тему,