врешь, окружающим, самому себе, а после наступает момент, когда ложь сковывает по рукам и ногам. С Дарланом это и произошло. На его лице отражалось сразу много эмоций: от ярости и раздражения, до досады и обреченности.

— Что, Дар? Вера вернулась?

Ответом мне стал злой взгляд.

Бурхардингер опять завозился на месте, проверяя крепость узлов. О да, занимался он именно этим. Зря, у меня было столько времени на творчество, что я сама бы эти узлы развязать не смогла.

— Что эта дура тебе наговорила? — спросил Дар.

— Нехорошо обзывать скельту.

— Да я ее придушу, идиотку… без нее ты бы сейчас попивала вино со стариком Лу и слушала последние новости издалека.

— О Луциане ты вовремя вспомнил: как-то он упоминал, что ты разочаровался в Храме, намекнул, что как раз из-за пророчества… старика за его слова тоже придушишь потом, а? Впрочем, чтобы попытаться, тебе бы отсюда сначала выбраться. Итак, Дарлан: что тебе напророчили?

— Это не имеет значения.

— Трон тебе напророчили, не надо быть гением, чтобы это понять.

— Из этого выросла твоя игра со связыванием? — со вздохом спросил Дар. — Мы уже говорили о троне, Иделаида, и я был честен: мне это не интересно. Ты хотя бы подумай, что произойдет, если на троне окажется не Гранфельтский. Вся жизнь превратится вот в такую борьбу, которую мы ведем сейчас. Только сейчас это длится дни, а в будущем растянется в бесконечность. Сивиллы изживут себя, использование их возможностей еще обойдется нам боком. Они удобны, как быстрое решение, но на длинной дистанции… только борьба, поиск новых решений, множество смертей и новых врагов, они полезут отовсюду. И сивилл можно перебить со временем… надо очень сильно мечтать о троне, чтобы сесть на него на таких условиях.

— Звучит убедительно, — похвалила я. — Но как быть с твоими словами об Александре? Ты сказал, что не хочешь видеть его во главе мертвой Армии. И история с моим заточением это подтверждает.

— А ты хочешь этого, Ида? Хочешь, чтобы он возглавил Армию?

— Конечно, ведь тогда все закончится.

Дарлан криво усмехнулся:

— Не о том ты с Церой трепалась.

— Поясни?

— Стоило спросить о контроле разума. Цера бы тебе пояснила, кого можно контролировать так легко, как это случилось с нашим королем. История знает похожие случаи, просто они замалчиваются.

— И что это за случаи?

— Гранфельтские. Раздел «Безумие».

Глава 24. Выбор Дарлана и Иды

У этой истории мог быть счастливый конец. Но тогда ее бы никто не узнал.

Катарина Линнард, «Изаак и Клеменс. Повесть о любви и погибели».

Пока я стояла, пораженная услышанным, в дверь кто-то постучал. Дарлан завопил, а я бросилась затыкать ему рот. Но в этот раз альтьер Миткан не поддался на детскую уловку и ворвался в камеру со стражей. Увиденная картина поразила новоприбывших еще больше, чем меня новость о предполагаемом безумии короля. Я убрала руки от Дарлана и отошла в сторону, стража кинулась начальству на выручку. Злобно на меня зыркая, Дар размял затекшие мышцы и тяжело встал. Его покачивало, держась за стену, он вышел прочь, не сказав мне более ни слова.

Обидчивый какой, а как юлить на каждом шагу, так самый первый!

Я села в угол и приготовилась к очередному витку унылого ожидания. А так все шло хорошо… опять этот Миткан все испортил. Может, не зря Дарлан сделал его своим приближенным, вон как человек старается выслужиться. Хотя спасти начальство мог и раньше.

С темнотой дверь моей камеры распахнулась.

— Дарлан? — не поверила я увиденному.

Бутылка вина в его руке поразила еще больше, слова закончились. Я молча наблюдала, как Дар организует нехитрый стол (для разнообразия меня решили накормить горячим) и разливает вино по бокалам.

— Я не очень понимаю…

— Ты не понимай, а ешь, — жуя мясо, посоветовал Дарлан. — Или вон пей, может, добрее станешь. Говорят, с людьми такое случается из-за вина.

— Со мной наоборот, — замотала я головой.

— Кто бы сомневался!

Мы молча поели и выпили вина.

А потом Дарлану вдруг захотелось продолжить разговор:

— Послушай меня, Ида: я всегда говорил тебе правду. Ты вольна сомневаться в моих словах сколько угодно, но я не тот, кем ты меня вообразила. Знаешь, о чем я мечтаю постоянно? О том, что как только все закончится, я уеду из Мортума… да хоть куда! Неважно. И начну жить как человек. Женюсь. Выберу девицу поглупее, да помилее, и продолжу с ней славный род Бурхардингеров. Периодически буду загибаться от скуки, но ничего, это пройдет. Вот такой у меня план.

— Невыполнимый?

— Отнюдь. И я иду к этому плану всеми силами.

— Но как же твое пророчество, Дар?

— В нем много мелочей, которые меняют смысл до противоположного. Не стоило слушать Церу, да и никого из Храма. У них всегда свои интересы, и только им они верны.

— Твое утверждение разнится со скельтой, ворвавшейся в стан врага и нарушившей баланс самым грубым образом. Или это тоже план Храма?

— Уверен, так и есть. С самого согласия Церы что-то саднит…

— Не хочу знать о ваших секс-играх.

— Ха!

— Успеть бы за всеми вами, — уже серьезно сказала я. — А то пока не выходит.

Подумав, Дарлан признался:

— Об Александре мне шепнула Цера по большому секрету. И это была случайная оговорка, поверь, она потом пыталась замаскировать сказанное, но поздно, я все услышал. И думаю… нет, уверен, что план Храма связан с будущим Александра.

— С его безумием.

— Точно. С безумием. И я не хочу твоей смерти, но еще больше мне не нужен безумный король ко главе мертвой Армии. Что с таким делать прикажешь? И плакали тогда все мои мечты о нормальной жизни. Ты должна жить, Иделаида Морландер. А мертвая Армия должна спать, только тогда наш король удержит голову в здравии.

— Судьи! — прошептала я. — Это все звучит очень и очень странно, Дар.

— Как и любая правда зачастую.

— Роксана знала?

— Я… намекнул ей однажды. И посоветовал достать тебя из той дыры, в которую ты себя засунула из-за любовных драм с принцем, и привести в форму. Роксана уже тогда больше думала о Посмертье, но нашла в моих словах смысл. И ты приступила к делу.

Услышанное