отец ребенка. Особенно если учесть, что Селеста помолвлена с другим мужчиной…

До меня наконец дошло – док посчитал, что я специально утаила информацию о ребенке, и логично предположил, что отцом является Мишель. Друг вскинулся, чтобы возразить, но я отчаянно сжала его запястье и умоляюще посмотрела в желтые глаза. Юрист открыл рот… и тяжело вздохнул.

– Возьмите, пожалуйста, анализы крови у Селесты, чтобы подобрать оптимальный комплекс витаминов и минералов. Буду глубоко признателен, если вы немного придержите информацию для Лаборатории.

Иарлэйт кивнул, быстро и безболезненно провел процедуры. Оглушенная новостью, я ведь так и не спросила, каков срок беременности. Если я ее «скрываю», по идее, должна знать хотя бы приблизительно. Тщательно подбирая слова, я уточнила:

– А когда должен был закончиться токсикоз? На моем сроке его обычно нет?

– Все очень индивидуально. – Док пожал плечами. – Обычно на двенадцатой неделе токсикоз уже заканчивается, но у вас почему-то только начался. Возможно, повлияли смена климата и уровень стресса.

– Двенадцать недель… – эхом откликнулась, подумав, что забеременела не просто на Оентале, а чуть ли не в первый раз, когда мы остались в лесном домике.

«Как это вообще возможно?!»

Иарлэйт воспринял слова по-своему.

– Селеста, у вас отличная фигура, вы явно занимались физическими нагрузками, но учтите, еще неделя-другая – и уже никакая одежда не скроет эту сенсацию. И да, – он повернул голову в сторону юриста, – будьте так добры, попросите вашу клинику переслать генетическую карту мне на почту. Я хочу сделать расчет и убедиться, что у ребенка не будет отклонений. Надеюсь, вы понимаете, что это важно, особенно с учетом… – взгляд дока скользнул по коротким рогам и веснушкам моего друга… – вашей расы.

С уходом дока в палате наступила тишина. Мишель посмотрел на меня с плохо скрытым укором.

– Селеста… – начал он.

– Знаю, прости, – забормотала, закрыв лицо руками, – я растерялась… Не знала, что сказать… А вдруг Лацосте настоит на скорой свадьбе, чтобы дать ребенку свою фамилию? Хотя… погоди!

«Ребенок!» – внезапно осенило, надежда вспыхнула ослепительным солнцем.

– Мишель, а разве я теперь обязана?..

– Обязана, – хмуро перебил приятель. – Я вдоль и поперек изучил этот идиотский закон. Там сказано: «Вдова, не имеющая детей от первого брака». При всем разнообразии рас во Вселенной, Мартин Гю-Эль был чистокровным цваргом, а у цваргов не рождаются «спящие дети». Да и семь лет для замороженной беременности – многовато. Опять же, при любом сомнении у твоего ребенка возьмут кровь на анализы, и все станет ясно – детей от Мартина у тебя нет. Боюсь, это все осложняет, ты права. – Он устало потер лоб рукой. – Когда Лацосте узнает о твоей беременности, он будет настаивать на скоропалительной свадьбе, и Аппарат Управления Планетой его всецело поддержит. Цваргиня, воспитывающая сына в одиночку, это нонсенс.

Я прикрыла глаза, пытаясь унять бешеное сердцебиение.

– А если мы поженимся? С тобой? Ну… при условии моей беременности… Даже если станет ясно, что ребенок не твой, Юдес Лацосте имеет на него права такие же липовые, как и ты. Я могу тебе заплатить! Компенсирую все неудобства, которые вызовет наш брак. Все что хочешь! Так как у нас официально будет полная семья, я уверена, что добьюсь, чтобы тебе дали мою фамилию, ты войдешь в аристократическую ветвь… – Я лихорадочно подбирала аргументы, чтобы уговорить Мишеля на очередную авантюру, но по выражению лица уже видела, что он не согласится.

Мужчина вновь сел рядом и сжал мою ладонь. Я машинально отметила, что у юриста очень теплые руки. Или это я так замерзла?

– Селеста, мне кажется, ты совсем запуталась и вот-вот совершишь самую большую ошибку, о которой будешь жалеть всю жизнь, – мягко произнес друг. – Скажи, ты любишь Льерта?

Я сглотнула колючий ком в горле и отвернулась. Люблю ли я Льерта?

Всякий раз, закрывая глаза, я вижу его лицо, скулы, высокий лоб, упрямый подбородок и короткую щетину. Светло-бежевые рога, выцветшие и потрескавшиеся от радиации на астероиде, серые глаза, которые в минуты гнева или возбуждения напоминают расплавленную ртуть. Неравномерно выгоревшие волосы – от жемчужно-пепельных прядей до карамельных. И вся эта копна волос удивительно мягкая и шелковистая, впрочем, как и смех Льерта, его взгляд и руки, которые умело ласкают и в коконе которых так уютно и надежно засыпать даже на деревянном полу. Память живо подбрасывает воспоминания, как дождливой оентальской зимой я сидела на диване и учила таноржский язык, закинув стопы на колени Льерта, а он щекотал мои пятки. Как я прижималась к нему сзади, когда он уверенно вел спидер, и мощная спина закрывала меня от хлесткого встречного ветра. Как он ловко поймал меня, когда я полезла за зернами кофе на кухне…

– Люблю, – произнесла тихо, словно сознаваясь в преступлении.

– Тогда в чем дело? – резонно уточнил Мишель.

Я прикрыла веки. Как можно объяснить те чувства, что бурлят во мне, когда кто-то упоминает одно лишь его имя? Я доверяла Кассэлю, рассказала все, а он врал, врал и, наконец, предал. После всего, что у меня было с первым мужем. После того, как я глотнула настоящей жизни и свободы. Как сделать гуманоида счастливым? Отобрать у него все, а затем вернуть половину. Как сделать гуманоида несчастным? Показать ему все, а затем оставить лишь с половиной. Я чувствовала себя статуэткой, которую вдребезги разбили, и склеить ее по кусочкам уже нельзя. Легче выкинуть на помойку и купить новую. Даже муассаниты можно разбить, если очень постараться…

– Он чистокровный цварг.

– А ты цваргиня. Продолжай.

– Он умалчивал о своем происхождении!

– А разве ты не прикидывалась захухрей, когда вы познакомились?

Я скрипнула зубами от злости.

– Это другое. У меня были причины молчать! В конце концов, меня разыскивали!

– Возможно, у него тоже были причины не рассказывать о своем прошлом.

– Мишель, он узнал, кто я, и вызвал эмиссаров Цварга.

– А ты в этом уверена?

Вопрос сбил с толку. В смысле «уверена»? А есть варианты, как меня еще могли отследить?

– Он был единственным, кто знал, кто я такая, и неоднократно предлагал перебраться на более защищенную и цивилизованную планету. А еще у эмиссаров был мой портрет. Как захухри! Кто мог его дать им, кроме Льерта? О том, что я цваргиня, но выгляжу как человеческая девушка, знал только он! Ну и ты, разумеется…

Внезапно веснушчатые щеки юриста окрасились ярким румянцем. Я осеклась.

– Мишель?

– Твой портрет у эмиссаров не от Льерта. – Я молчала, давая другу детства выговориться. Полуцварг смущенно продолжил: – Когда ты пропала, Лацосте первые пару месяцев думал, что ты ловко прячешься на Цварге. Затем до него дошло, что ты покинула планету, и тогда началось… Служба Безопасности вызывала в отделение и опрашивала всех, с кем ты контактировала. На первом кругу допросов пронесло – ввиду того, что мы редко общались при жизни Мартина, они не обратили на меня внимания. Ко всему, с планеты исчезли еще несколько цваргинь приблизительно в то же время, и СБ думала, что это серийные похищения или что-то в этом роде. Искали женщин по Федерации в привычном им темпе. Примерно через полгода ниточки к историям других исчезновений нашлись, а к твоей – нет. Меня снова вызвали на допрос, на этот раз мне уже не повезло. Юдес узнал, что твоими активами управляю я, и явился лично. Я пытался врать, что понятия не имею, что с тобой. Собственно, я же действительно не поддерживал с тобой связь и не знал, где ты. – Мишель поморщился и машинально положил руку на