и крепко обнял, не давая подняться.

– Зачем встаешь? Лежи! Что это вообще такое, куда собралась? – с напускной строгостью спросил он, сжимая мои косточки.

– Да никуда я не уйду! Эта палата – моя крепость, – рассмеялась я. – Пока лежу здесь, ко мне пускают только тех, кого я разрешаю, и никто не тычет носом, что я нарушаю законы Цварга, потому что до сих пор не замужем. Я шикарно устроилась, вход в палату охраняют эмиссары из Службы Безопасности Цварга. Видел, да?

Приятель ослабил хватку и отстранился, с тревогой заглядывая мне в лицо.

– Все так плохо?

Со вздохом пожала плечами. Вопрос был… сложным.

Мишель обернулся в поисках кресла или стула, но я потянула его за рукав, усаживая на матрас. Полуцварг посмотрел на меня с легкой укоризной, мол, не пристало мужчине сидеть на кровати женщины. Я обвела помещение взглядом, намекая, что здесь нет никого, кроме нас. После Гутрун и ее сыночков такие вольности уже не казались мне чем-то «из ряда вон». Мишель, пожалуй, был единственным гуманоидом на всей планете, кого я была рада видеть.

Пару секунд он колебался, но махнул рукой, скинул пиджак и сел рядом со мной.

– Расскажешь, как ты? – попросил мягко. – В новостях столько всего писали, я даже не знаю, чему и верить.

– Да нечего рассказывать… Федерация, оказывается, огромная. Я успела посетить массу планет, мне очень понравилось на Танорге. Люди – удивительные существа, представляешь, они… – и слова полились рекой.

Я перечисляла путешествия и открытия первого года после побега с Цварга. Одно светлое воспоминание тянуло за собой другое, вдруг вспомнился миллион мелочей, которые поначалу удивляли. Говорить о Миттарии, Захране, Тур-Рине, Зоннене, Эльтоне, Пиксе было легко. Безграничный космос, я и не задумывалась, как много всего увидела, прежде чем осесть на Оентале!

– И так я оказалась на той планете, – сказала и замолчала, потому что Оенталь у меня ассоциировался в первую очередь с Льертом.

– Хм, – Мишель почесал подбородок, – не помню такой, но я и в Федерации не везде бывал… Хороший климат?

– Ну… когда не изматывающая жара, то идут кислотные дожди или град размером с кулак. Местное население имеет толстую кожу и довольно мощный скелет. Еще бывает сезон ветров, и повезет, если он не примчит облако саранчи, мошкары или еще какой дряни.

Полуцварг запрокинул голову и расхохотался.

– Вселенная, Селеста! Я, конечно, знал, что у тебя специфические вкусы, но не до такой же степени!

Да, в уютной современной палате лучшей на планете клиники пересказ моих скитаний и вправду выглядит несколько эксцентричным.

Неожиданно Мишель стал серьезным.

– А то, что говорят про того мужчину, Льерта? Это правда? Тебя точно положили в клинику не из-за того, что он с тобой сделал?

В глазах резко защипало.

– Он никогда ничего плохого мне не сделал бы, Мишель. Ну а то, что сделал, видимо, было продиктовано благими намерениями.

– И что он натворил? Можешь сказать хотя бы общими словами? – серьезно попросил друг, а я задумалась, не зная, с чего начать.

В этот момент дверь в палату бесшумно отъехала в сторону, и на пороге показался цварг в белом халате с планшетом в руках. Мишель сидел ко входу спиной, поэтому не сразу отреагировал на вошедшего.

– Селеста, мне необходимо перепроверить ваши анализы крови, могу ли я… – Док оторвался от электронного устройства и резко остановился. – Прошу прощения, у вас гости, я не знал…

– Мне уже пора, – взволнованно забормотал юрист, вскочив с койки и хлопая по карманам костюма, явно чувствуя себя не в своей тарелке. – Завтра заседание рано утром, мне еще подготовиться к суду надо. Все доступы к твоим счетам я перешлю на коммуникатор. И полный отчет о ведении дел…

В легком изумлении я наблюдала, как Мишель торопливо надевает пиджак, и лишь спустя несколько секунд осознала, в чем дело.

«Селеста, ты слишком отвыкла от Цварга. Мало того что мужчина сидел с тобой на одной кровати, еще и позволил себе раздеться… Полуцварг, чью анкету даже не рассматривали в Планетарной Лаборатории».

Док бесстрастно наблюдал за сборами посетителя.

– Мишель, останься. – Я схватила друга за рукав и потянула к себе. Хватит с меня того, что Мартин столько лет запрещал с ним общаться. В конце концов, только Мишель меня поддержал, когда я хотела сбежать с планеты, и фактически никого ближе у меня нет. – Это док Иарлэйт. Он ведет меня и зашел наверняка ненадолго.

Юрист растерянно посмотрел на мою руку, сжимающую ткань костюма, перевел взгляд на цварга в белом халате. Тот прочистил горло.

– Госпожа Гю-Эль… Селеста, я же могу вас так называть, да? Я… э-э… на самом деле мне хотелось бы поговорить с вами с глазу на глаз.

Я всеми фибрами души почувствовала, как полуцварг принял эти слова за астероид в свои турбины.

– Ничего страшного, я приду к тебе завтра…

– Нет. – Теперь это уже был вопрос принципа, чтобы юрист остался и выслушал все, что говорит док. – Это Мишель, мой хороший друг. Прошу, Иарлэйт, говорите, что вы хотели, берите анализы и идите.

Док с сомнением пожевал губу и почему-то остановил взгляд на юристе.

– Вы точно уверены, что я могу говорить при вашем госте все?

Я изумленно пожала плечами – чего стесняться-то? Я сама попросила Фабриса связаться с клиникой и легла на обследование под предлогом, что подозреваю у себя нервный срыв. Сомнительно, чтобы он у меня был, но всегда можно пожаловаться то на одно, то на другое и попытаться задержаться подольше в гостеприимном местечке. Тем более я с нескрываемым злорадством услышала, что ко мне будут допускать лишь тех посетителей, кого сама пожелаю увидеть. Стоит ли упоминать, что взбешенный Юдес Лацосте, начавший названивать с восьми утра, не вошел в их число?

– Разумеется. Вы можете говорить все.

Док несколько секунд побарабанил пальцами по пластмассовому чехлу планшета, перевел взгляд на меня и спросил:

– Селеста, скажите, сколько раз за последнее время вы теряли сознание?

– Всего один.

– А тошнота как долго длится?

Я вспомнила невкусные блюда на лайнере…

– Недели две где-то.

– А реакция на запахи есть?

– При чем тут запахи? Конечно нет! – Нахмурилась. К чему ведет док? Разве при нервных срывах органы обоняния функционируют по-другому? Тут вспомнился удушливо-неприятный аромат одеколона Лацосте, и я с сомнением добавила: – Хотя, наверное, все-таки есть…

Док переглянулся с Мишелем, будто они уже что-то знали, а я все не могла понять, что не так.

– Судя по анализам, беременность протекает в пределах нормы, но есть некоторые отклонения – слишком мало витамина Д в организме. И железа не хватает. Странно, что токсикоз начался так поздно, обычно к этому времени он уже проходит…

В ушах загромыхало. Уставилась в ошарашенное лицо Мишеля, в голове эхом раздавалось: «Беременность протекает в проделах нормы». Так и хотелось ляпнуть: «Да быть такого не может, вы что-то перепутали!» Голова закружилась от нехватки воздуха. Док подошел к пульту управления климат-контролем и крутанул колесико подачи кислорода в палату.

– Так будет лучше, – резюмировал он, выжидательно посмотрел на нас и продолжил: – Признаться, я недоумевал, почему вы мне сразу не сказали, а господин Робер настаивал на эмоциональном истощении. Теперь понятно, почему вы скрываете беременность. Но поймите, моя обязанность как медицинского работника – известить об этом Планетарную Лабораторию. Я с утра уточнял, у них нет информации… – Его взгляд остановился на Мишеле, уголки губ скорбно опустились вниз: – И я не представляю, как они отреагируют, когда узнают, кто