— Ускоро би нас должны послати, — сообщил Драган чуть позже, шумно обрызгивая свое лицо водой в умывальнике.

— Ага, — хохотнул Пузырь, подбривая у зеркала бесконтактной машинкой вылезшую щетину. — Уж как послают так послают. Мало не покажется.

— Миха рекао. Говорить. И Кочкин.

Это начинало уже, если честно, Данила раздражать. Серб постоянно приносил какие-то оптимистические слухи, которые потом не подтверждались. Создавалось впечатление, что он нарочно поддерживал в товарищах боевой дух, и до какого-то времени это работало. Осташевский на каждом построении ждал, что Лопата наконец-то объявит о наступлении новой миссии. Но этого не происходило. Опять оглашался стандартный распорядок дня, и приходилось тупо поддерживать свою физическую форму, да привычно поражать цели на лесном полигоне.

К тому же всё больше холодало. Сосны на опушке поселения стояли совершенно застекленевшие на трескучем морозе. Зимние маскхалаты грели на улице только частично, пальцы на руках то и дело стыли, а кожа на лице дубела от пронизывающего ветра. Хорошо, хоть в помещениях, здоровенных деревянных домах, наскоро переоборудованных в казармы, хорошо топили. Но даже это не спасало Осташевского от всепоглощающей тоски.

Пока Данил получал свою порцию микс-каши на раздаче в маленькой кухоньке, Драган, уже расположившись на лавке за столом, рассказывал сослуживцам очередную байку, на которые был мастак. Отсашевский никак не мог понять, то ли он сам их сочиняет, то ли где-то на информ-ресурсах в свое время выудил и запомнил. Но забавные рассказы у него были припасены на любой случай. Вот и сейчас, он держал в руках древний большой чайник для кипячения воды. В местной столовой, наряду с привычными саморазогревающимися чай-пакетами, была в ходу ещё и такая старинная утварь.

Слушали его, едва ли не открыв рот, два молодых рекрута с похожими глупыми выражениями на физиономиях и пара наёмников, Пузырь и Хрош, командир третьего отделения. Эти внимали сербу скептически, с ухмылкой бывалых. Драган изъяснялся на ломаном русском с добавлением сербских слов, и понимать его поначалу было непросто, но Данил уже привык.

Непроизвольно и он прислушался к рассказу, пристроившись рядом.

— Это великий, — говорил Серб, тряся чайником перед слушателями. — А онда был мали такав, — он показал руками размер где-то в два раза меньше. — Заходи командант, а мы с приателем пиём из него. Но не воду-чай. Дьюшегерйку! Он мирис почуял! Орал!

Дальше Данил в уме уже переводил машинально, собирая коверканные слова в удобоваримый для понимания текст.

Дело было так. Застукали Драгана с его приятелем, когда они вместо положенного напитка из чайника распивали ту самую «душегрейку» — концентрированную спиртосодержащую жидкость. И, недолго думая, этот самый комендант чайник с подозрительной жидкостью у них забирает и крышку опечатывает. А потом спешит докладывать начальству.

— Видите, не? — смеется Драган, пытаясь передать своё веселье слушателям. — Поклопац от чайника!

Комендант сделал на первый взгляд очевидное, но на самом деле бесполезное действие. Потому что кроме опечатанной крышки у чайника остался свободно открывающийся носик, через который жидкость собственно и разливалась.

И когда через несколько минут комендант явился с командиром всего гарнизона, опечатанный чайник стоял чистенький, помытый, и без всяких признаков опальной «дьюшегрейки».

— А-ха-ха-ха, — первым соображает Пузырь, и хлопает себя по лбу.

— Так наравно! — подхохатывает ему серб, многозначительно притрагиваясь к носику.

Теперь уже доходит до всех, и за столом начинается всеобщее веселье.

Не смеется только Данил.

Он угрюмо поглощает кашу и впервые в жизни задумывается, а правильный ли вообще он выбрал путь?

* * *

— «ЛотТосы», «Следопыты» и прочие вопросы стратегических объектов и защиты информации обсудим подробнее позже, — сообщил ему Строев, когда Влад вернулся из командировки. — Сегодня жду тебя в Управлении Политпроспекта. Подробности при встрече, — и начальник отключился.

«При чем тут Политпроспект?» — недоумевал Исаев, собираясь на рабочую встречу в своей служебной квартире. Он встал перед зеркалом, застегивая пуговицы форменного кителя Юстициона. Форма сидела на нем идеально, хоть картину пиши.

Влад иронично усмехнулся, оглядывая себя. Кто бы мог подумать еще три года назад, что ему будет нравиться такая служба?!

Вызов в политическое Управление его насторожил. Откровенно говоря, он в последнее время немного недолюбливал политуправленцев. Всё еще занозой торчала в памяти история с Горевым, вот уж кто был настоящим политиком, плоть от плоти. И столько времени обводил Влада вокруг пальца!

Молодой инспектор, естественно не проецировал этот частный случай на весь корпус Политпропекта, но осадочек, что называется, остался. Многие политики казались Исаеву неискренними и скрытными, а таких людей он недолюбливал, даже делая скидку на то, что это часть их рабочих взаимоотношений. Кстати, в своей неприязни Влад был далеко не одинок. Перед «Июльским откровением» даже в государственном аппарате, по рекомендациям СУПЕР, сложилось довольно сильное лобби, настаивающее на существенном сокращении этого кластера. Со всеми вытекающими последствиями. В эпоху активного развития созидательной технократии, профессия чистого политика постепенно отмирала, все больше трансформируясь в подвид общественного деятеля, преследующего несколько иные цели и задачи.

Внезапное отключение системы искусственного интеллекта немного спутало карты. Выпало целое информационно-управленческое звено, и значимость человеческого политического воздействия на общественные процессы временно возросла. Это была объективная реальность, и с этим приходилось считаться.

В совещательной комнате, кроме Исаева были Строев и Панкратов, представляющие собой совместно Сигматрон и Юстицион. Пригласил же их начальник местного Управления Политпропекта Арсений Жонгин. Кроме него были еще два политуправленца из госаппарата правительства — Валерий Макарович Исаков и Артур Минорян. Всех их вначале представили друг другу по протоколу и, не откладывая дело в долгий ящик, приступили к обсуждению повестки.

Столичных гостей Исаев видел впервые в жизни, а с Жонгиным он уже пересекался по делам несколько раз, но конкретного впечатления сложить об этом управленце толком не смог.

Тот всегда был корректен и учтив, без каких-то ярко выраженных эмоциональных проявлений. Раньше Влад об этом даже не задумывался, а сейчас, вспомнив манеру общения начальника Управления, снова подумал о профессиональной неискренности политиков.

— Не буду ходить вокруг да около, — с места в карьер начал Минорян. — Сейчас в высших эшелонах власти намечается некоторый раскол в принятии ближайших стратегических решений, — он обвел присутствующих взглядом своих черных маслянистых глаз. — Как никогда сильно давление извне, со стороны. И это давление, что уж скрывать, имеет под собой веские основания. После отключения СУПЕР ситуация в стране далека от идеальной, вы сами это прекрасно понимаете.

— Работы по восстановлению системы ведутся полным ходом, — заметил Строев. — И нельзя сказать, что они бесперспективны. Определенные результаты есть.

— Этого никто не оспаривает, — вступил в разговор Валерий Исаков. — И чтобы сразу снять лишнее недопонимание: и я, и Артур