и западноевропейские колонии должны располагаться широким полукругом, простираясь от Херсона на Черном море до Припятских болот. Таким образом, поляки будут изолированы от восточнославянского мира. Но переселение двадцати миллионов западных европейцев несовместимо с нарастающим возвратом земли украинским крестьянам, даже если Гитлер считает, что украинский чернозем имеет толщину десять метров (мощные черноземы имеют толщину гумусового слоя от 0,8 м до 1,2 м, и только сверхмощные несколько больше. Среднемощные — от 0,4 до 0,8 м. — Ред.). Это был план колонизации, а не восстановления в правах украинских крестьян, которое ускользнуло из картины; так еще один раз Кох очутился на шаг позади фюрера, потому что не уловил, что было бы предпочтительней решение, гарантирующее немедленные поставки продовольствия.

Но если смена настроения у Гитлера уберегла германскую оккупацию Советского Союза от непродуктивности и безрезультатности, то производство по-прежнему было невозможно поддерживать на уровне даже долей от тех масштабов, которые он требовал. Да и не могла политика его нескоординированных министерств порождать постоянство, стабильность даже там, где дело касалось неприкрытой эксплуатации. В 1942 г., когда ожидалось получить увеличенный за счет расформирования колхозов урожай, более 700 тыс. трудоспособных работников были вывезены организацией Заукеля из Украины в Германию. В результате этого потеря рабочей силы на селе была огромной, но еще более разрушительным было бегство молодежи к партизанам, когда вербовочные команды Заукеля приступали к работе. Кох так же щедро одалживал свой административный персонал Заукелю, как и одалживал его для Бакке, и наслаждался этим еще более оттого, что это раздражало Розенберга. Окончательный баланс красноречиво говорит о том, что произошло. Хотя Рикке был доволен первыми результатами Аграрного декрета, в Нюрнберге у него уже не было иллюзий относительно конечного результата. Немцы, заявил он, никогда за всю свою оккупацию не достигали уровня производства плохо функционировавшей и непопулярной советской системы. Что касается гитлеровской мечты об излишке, достаточном для того, чтобы прокормить двадцать или тридцать миллионов человек, то там не было и одной десятой от него. 15 процентов продовольствия рейха во время войны поступало из оккупированных стран. В 1944 г., когда весь русский урожай был утрачен, эта величина упала до 10 процентов. Так что даже лучших земель Советского Союза было недостаточно для того, чтобы получить с них 5 процентов годового потребления продовольствия Германии[7].

Но истинную величину краха гитлеровской хищнической войны можно разглядеть в работе шахт и тяжелой промышленности Украины — это был конец мечтам австрийского ефрейтора (ефрейтора германской кайзеровской армии, родившегося в Австро-Венгерской империи. — Ред.) вести кампанию с участием миллионов людей, но воевать исключительно за счет врага. Первые предложения «Зеленого досье» и «Коричневого досье» были продиктованы не столько желанием уничтожить советскую промышленность, сколько верой в то, что ее можно не учитывать при расчетах. Торговое соглашение февраля 1940 г. было разорвано германской стороной, потому что русские отказывались брать потребительские товары и были согласны обменивать сырьевые материалы только на военную технику (в основном оборудование и технологии. — Ред.). В мае 1941 г., однако, предполагалось, что поток советского сырья могут привлечь любые потребительские товары, потому что будут сняты оковы советской экономической системы. Война будет короткой, и поэтому немцам не понадобится использовать советские промышленные предприятия. Если основные производственные средства будут уничтожены, то ошибкой станет стремление восстановить порядок и экономическую жизнь. Экономический штаб «Восток» взял на себя заботу только о тех районах, где можно получать излишки сельхозпродукции или в которых добывается нефть.

В сентябре 1941 г. Гитлер все еще цитировал довоенные инструкции как основу экономики мирного (послевоенного. — Ред.) времени, которую он предлагал для побежденного Советского Союза. И даже год спустя он заявлял, что не станет копировать англичан в Индии, которые сами себя разорили, допустив индустриализацию. В России необходимо оставить только такое производство, которое понадобится для абсолютных потребностей будущих немецких и западноевропейских оккупантов страны.

Шел август 1942 г., и тень Сталинграда еще не набежала на воздушные замки Гитлера. Перспектива длительной войны изменила картину. В течение нескольких недель Гитлер не только хвалил индустриальные успехи Сталина, но и планировал кое-чем из них воспользоваться, устранив разрушения, нанесенные войной. Какое-то время это шло ни шатко ни валко, но сейчас данное направление стало приоритетным. Огромную плотину Днепрогэса, взорванную (только выведенную из строя. — Ред.) русскими в сентябре 1941 г., предстояло восстановить — а к концу 1942 г. Гитлер рассчитывал, что заработают электростанции Украины и боеприпасы для вермахта будут производиться в Донецком бассейне. Кое-что в этом направлении было наверняка достигнуто, но начало процесса слишком запоздало. Едва прошел год, как заработали шахты, а фронт уже устремился назад в Донецкий бассейн. Отремонтированную в январе 1943 г. плотину Днепрогэса пришлось взорвать во второй раз в сентябре (в октябре, и снова частично — не дали ворвавшиеся в ночь с 13 на 14 октября в город советские танки. — Ред.) этого же года. Донецкий бассейн, проглотив немецкие деньги, выдал на-гора менее одной десятой того, что составляло годовое производство при Сталине.

Глава 6

Украина — нездоровый аппетит оккупантов

Розенберг против Коха

Аграрный декрет и планы депортации русской рабочей силы в рейх превратили февраль 1942 г. в начало пробы сил Розенберга в борьбе с Эрихом Кохом. Раньше Розенберг в какой-то мере находился в фаворе у Гитлера, несмотря на то что сам он был назначен только потому, что Гитлер не считал, что вопросы гражданского управления Советским Союзом будут иметь большое значение. При своем втором докладе у Гитлера 19 декабря 1941 г. Розенберг обнаружил, что фюрер выслушивает с сочувствием его жалобы на Коха, претендующего на действия по прямым указаниям Гитлера. Гитлер зашел так далеко, что даже пообещал не принимать у себя Коха, кроме как в присутствии Розенберга. В феврале 1942 г., когда Кох высказал свои претензии официально, Гитлер объявил ему строгий выговор через Ганса Ламмерса, заявив, что тот занял несостоятельную позицию.

Это не остановило Эриха Коха, который, в конце концов, одержал пустую юридическую победу. Его претензии на работу по прямым указаниям Гитлера имели под собой некоторую почву. В Норвегии, Голландии и Польше рейхскомиссары правили без вмешательства министерства. Они сами по себе были министрами, подотчетными только Гитлеру. В России Кох и Лозе были рейхскомиссарами второго класса, и их в своем положении еще более бесили претензии Hauptabteilung Politik (Главного политического управления. — Пер.) на разработку для них стратегической линии поведения. Объявленные Гитлером 16 июля 1941 г. решения были нелогичными. Он сделал Розенберга своим советником по вопросам, касающимся Советского Союза, а Розенберг составил планы оккупации в мирное время. С учреждением