отталкиваясь от базовых цен на хлеб и ситец; существенно пополнить бюджет; реализовать новый квазирыночный механизм ценообразования, когда государство стало бы контролировать только «ценники в магазинах», а не весь процесс ценообразования в процессе изготовления хлеба (цены на зерно, услуги мельников и пекарей); существенно сократить скармливание печеного хлеба скоту, что позволило бы сэкономить 5 млн тонн зерна и произвести из них в два раза больше комбикормов для личных подворий, разрешив постоянную проблему в этой области; и, наконец, восстановить ценность хлеба в глазах основной массы населения, которое зачастую выбрасывало зачерствевший хлеб на помойку[773].

На уровне председателя Совета министров СССР Николая Тихонова, сменившего к тому моменту Косыгина, инициатива нашла необходимую поддержку, однако потеряла «ситцевую» составляющую. Тем не менее Тихонов сумел провести повышение цен на хлеб через Политбюро, не ставя в известность об этом Отдел плановых и финансовых органов, который, по мнению Павлова, был активным противником повышения. Впоследствии отделы ЦК, имевшие отношение к процессу, вынуждены были вызывать к себе Павлова, чтобы тот объяснил им суть решения Политбюро.

Летом 1982 года свою подпись под проектом Тихонова поставил и Брежнев, после чего начался процесс практической подготовки реформы цен и компенсаций населению. Он был тесно увязан с государственным планом на 1983 год и потому должен был стартовать с 15 января 1983 года. В ноябре были распечатаны новые прейскуранты и разосланы по местам. Были определены места выплаты ежемесячных компенсаций, на которые имел право каждый житель страны вне зависимости от места жительства, размера зарплаты, пенсий и стипендий.

Активную роль в этом процессе играл Михаил Горбачев, который, как секретарь ЦК КПСС по сельскому хозяйству, был весьма заинтересован в получении дополнительных средств для аграрного сектора. «Хлебный вариант» становился частью его «продовольственной программы». В рамках предлагаемой реформы предполагалось, что село получит повышение закупочных цен, которое ликвидирует прежнюю систему дотаций и даст селу прибыль в общем объеме порядка 14 млрд рублей в год, которую можно будет использовать для инвестиций и решения социальных проблем[774].

Однако 10 ноября умер Леонид Брежнев, и уже через несколько дней после избрания Юрия Андропова генсеком (по информации Павлова) его посетил Горбачев (как фактический третий секретарь ЦК КПСС, вместе с Николаем Рыжковым, секретарем по экономике, и Борисом Гостевым, заведующим Отделом плановых и финансовых органов). Они рассказали о планируемом повышении и выразили «большие сомнения» в необходимости проведения реформы 15 января, мотивируя это уроном для политической репутации новоизбранного генсека[775]. Первоначально было решено передвинуть повышение на 15 февраля, а потом и вовсе от него отказаться.

Горбачев дает той же истории принципиально иную последовательность. По его словам, ему и Рыжкову Андропов сразу после избрания поручил срочно разобраться с вопросом о целесообразности уже принятого решения о повышении с 1 декабря 1982 года цен на хлеб и хлопчатобумажные ткани. Они, так и не получив доступа к реальному общегосударственному бюджету, «разобрались» так, что убедили генсека, а затем и Политбюро отменить данное решение, поскольку «оно мало что дает»[776]. Еще один вариант истории о причинах появления и отмены этого решения, где говорится, что якобы отказ мотивировался Андроповым «заботой о рабочих» и «неоднократно прорабатывался со своими соратниками», дает в своих мемуарах один из помощников генсека Виктор Шарапов. Он считает, что Андропов отказался от повышения, поняв, что затем придется повышать цены и на все остальные продукты питания, а потому решил пойти по традиционному для советских руководителей пути — заняться увеличением объемов производства продукта[777].

По мнению Валентина Павлова, отказ от ценовой реформы 1982–1983 годов стал самой серьезной проблемой для всего комплекса реформирования. С учетом того, какую роль несбалансированность бюджета сыграла в дальнейшем, можно сказать, что это решение, означавшее отказ от курса на реализацию стабильной финансовой модели, запустило механизм разрушения советской экономики. Его причиной, по Павлову, стал чисто политический мотив. Горбачев предупредил Андропова о возможной потере репутации в ходе ее реализации, добился вследствие этого отмены ценовой реформы и тем самым усилил свои позиции в окружении генсека, пожертвовав интересами аграрной отрасли, которую он представлял в верхушке государства. Это был рациональный шаг с точки зрения политика, который желал преодолеть свою репутацию лоббиста ведомственных интересов, однако для экономики в целом это был большой удар.

Более того, и далее Андропов (и Горбачев с Рыжковым как его главные экономические и политические советники) продолжал вести курс на заигрывание с населением в экономической сфере. Неудивительно, что следующим после анализа «хлебного варианта» заданием для Горбачева и Рыжкова стала масштабная закупка за рубежом зерна, которое шло и на производство водки[778]. С 1 сентября 1983 года была существенно понижена цена на этот главный бюджетообразующий товар. Водка стала стоить 4 рубля 70 копеек за стандартную пол-литровую бутылку вместо прежних 5 рублей 10 копеек (по такой цене она продавалась с 1981 года, когда подорожала с 3 рублей 62 копеек). Вновь водка подорожала уже при Горбачеве, когда палку перегнули в другую сторону, и с августа 1986 года она стала стоить 9 рублей 10 копеек, что резко (на 10–15 %) сократило объем ее продаж и розничный товарооборот и дало толчок к бурному развитию частного самогоноварения[779].

В 1984 году в связи с очередным неурожаем пришлось закупить рекордные 50 млн тонн зерна, или почти четверть от объема его потребления (210 млн тонн)[780].

Так Андропов и Горбачев на все время их руководства страной стали заложниками одного решения — отказаться от повышения цен. Если бы они в самом начале своего правления не стали препятствовать процессу, уже де-факто запущенному при Брежневе, то могли бы пользоваться благоприятными для себя результатами, списав издержки решения на покойного. А так им приходилось нести гигантские бюджетные расходы и тянуть с реформами во все более сложных условиях (и при растущем бюджетном и товарном дефиците), опасаясь, что вся ответственность за непопулярные меры падет на них[781].

Вместе с тем в начале 1983 года экономическим властям удалось провести повышение цен на не столь политизированные товары и услуги, которые, как говорилось выше, во второй части, и так обладали повышенной рентабельностью. 1 февраля были повышены цены на «товары повышенного спроса» (холодильники, телевизоры, автомобили) при понижении на ряд товаров, не пользующихся спросом (типа калош и резиновых сапог)[782].

Черняев фиксирует в своем дневнике обсуждение этого вопроса с Арбатовым:

Повысились цены на многие вещи, в том числе на газ в три раза, на телефон раз в 10, на электричество, на