Шрифт:
Закладка:
– Значит, Георгий Кременец – не очень хороший драматург?
– Ну, мне трудно судить, ведя я не режиссер, – пожал плечами Кирилл. – Во всяком случае, насколько мне известно, ни одна его пьеса так и не была поставлена в театре. Это, конечно, еще ни о чем не говорит: Гошка молод, а для того чтобы пробиться и утвердиться на этом поприще, одного таланта мало…
– Ты читал хоть что-то, написанное им?
– Не-а – времени нет. Да он, честно говоря, и не предлагал! Я уговорил худрука заключить с ним контракт, и ему поручили заниматься переработкой пьесы «Дурочка»: я считал, что напортачить в таком деле практически невозможно.
– Но Георгий сумел? – догадалась Лера.
– Как тебе сказать…
– Скажи как есть.
– Я знаю, что Крюков им недоволен.
– Режиссер?
– Угу.
– А в чем дело-то?
– Он привык, что драматург выполняет его указания и вносит поправки, которые Крюков считает необходимыми, а Гошка слишком много о себе думает и часто спорит – по мнению режиссера, без веской причины.
– А ты?
– Что – я? В моем положении безопаснее самоустраниться, иначе всех собак повесят на меня, ведь Гошка – мой протеже! А теперь ты мне еще говоришь, что он убийца?!
– Это пока не точно, но мы его найдем и допросим. Но ты не ответил на мой вопрос о…
– Я никогда не был любовником Зинаиды, – перебил Леру Третьяков. – Такой ответ тебя удовлетворит? Ты поверишь моему слову?
– Мне жаль, но в сложившихся обстоятельствах одного слова недостаточно.
– Мне тоже жаль, но…
– Послушай, так вышло… В общем, в тот день, когда мы встретились на праздновании юбилея Купелиных, я видела, как ты говорил с Дианой.
– Ты… что?
– Вы спорили, даже ругались, как мне показалось. Вот почему я поначалу решила, что ты действительно мог ее…
– Это не имело отношения ко мне! – воскликнул Третьяков. – Проблема была в ней, и я… Как много ты слышала?
– Ты пытался убедить ее молчать, а она отказывалась, говоря, что все расскажет и будь что будет.
– Ясно…
– Диана мертва.
– Думаешь, я забыл?
– Я к тому, что ей теперь уже ничем не навредишь.
– Дело не только в ней: замешаны люди, которые живы, и, если это всплывет…
– Только между нами, ладно? Я никому не расскажу, но мне, лично мне необходимо знать, о чем шел разговор!
Артист молчал. Лера видела, что он не упрямится, а напряженно размышляет.
– Только между нами? – проговорил он наконец.
Она молча кивнула: слова только испортили бы дело.
– Ладно, – вздохнул Третьяков, приняв решение. – У Дианы был влиятельный любовник.
– Я об этом слышала, – кивнула Лера. – Только никто почему-то не смог сказать его имя.
– Никто не знает, а если и знает, то боится.
– Этот человек так опасен?
– Не в том дело.
– Тогда в чем?
– В той или иной степени все мы – я имею в виду, все, кто служит в этом театре, – от него зависим.
– Это же не…
– Вот, ты сама додумалась!
– Вице-губернатор Купелин был любовником Дианы?!
– Да, но это не все.
– Да ну?
– После Дианы любовницей Купелина стала Анна.
– Анна Понизова?!
– Ага.
– Боже, во вице дает… Удивительно, что после такой яркой «звезды», как Кочакидзе, Купелин переключился на Понизову: она же гораздо менее интересная!
– Согласен, но Диана… Понимаешь, она была моей подругой, но и я вынужден признать, что у нее был сложный характер: она предъявляла слишком много требований!
– Диана хотела, чтобы Купелин развелся с женой?
– А у него, как ты понимаешь, не было такого намерения: их с Зинаидой брак вполне гармоничен и устраивает обоих. Она, конечно, не догадывается о похождениях супруга, считая, что он помогает театру только потому, что она попросила.
– Поэтому вице оставил Диану?
– Верно. Она быстро нашла себе другого мужика, но с ним тоже что-то не заладилось. Диана была в ярости оттого, что Купелин закрутил роман с Анной, ведь она считала, что девчонка ей и в подметки не годится… Диана хотела уйти со сцены. Мне казалось, что это большая ошибка, ведь она обладала всем, что нужно, – красотой, актерским талантом и потрясающими вокальными данными. Но она ко мне не прислушалась!
– Так в тот вечер Диана намеревалась…
– Рассказать обо всем Зинаиде. Она злилась, что соперница «подсидела» ее и буквально штурмом взяла Купелина. Анна получила роль, которую изначально обещали Диане. Она поняла, что теперь ее положение в театре изменится, но ничего не могла поделать: ей следовало проявлять большую гибкость, если она хотела сохранить отношения с Купелиным!
– И она решила выдать Анну и ее любовника его жене?
– Верно.
– Так ты поэтому на нее кричал?
– Диана собиралась подставить всех нас: неужели ты полагаешь, что Зинаида продолжила бы поддерживать театр, узнав об изменах мужа? Она считала нас всех друзьями, привлекла к нам кучу меценатов, пользовалась своим влиянием, когда речь шла о государственном финансировании… В Питере полно театров, видишь ли, но кто-то решает, какие из них более достойны получать деньги из бюджета!
– Это была единственная причина?
– Не единственная. Что бы ты там себе не думала, я на самом деле привязан к Зинаиде, ведь она поддержала меня тогда, когда мне не за что и не за кого было ухватиться! Я оказался один в чужом городе, понятия не имея, до конца ли с меня сняты обвинения. Я помирал со страху, думая о следаке, который спал и видел, как бы укатать меня на нары. Я был гол как сокол и не ожидал от жизни ничего хорошего. Перебивался игрой в ресторанах, работал аниматором и Дедом Морозом на детских утренниках и в частных домах и квартирах… Зинаида буквально подобрала меня с улицы, понимаешь? Мы познакомились случайно, и тогда она еще была женой обычного чиновника, занимающего не такое уж высокое положение: Купелин пошел в гору недавно, и это в большой степени заслуга Зинаиды!
– Ты боялся, что ей будет больно?
– Естественно, но…
– Ты думал, мы станем подозревать ее в убийствах Дианы и Анны?
– Я знал, что она на такое не способна, да и вы разобрались бы во всем… со временем, но ее репутация могла пострадать. Так что я не мог рассказать тебе правду!
– Значит, вот о чем ты думал!
Лера была удивлена: она знала, что Кирилл Третьяков не так прост, как выглядит, но, оказывается, у него отличные мозги – он вполне
