Я сжала зубы.

– Если ты не имеешь в виду мужчин в принципе, то Люсьен совсем на тебя не похож.

Люсьен хмыкнул. Теперь я знала его достаточно хорошо, чтобы понять – этот особый тон означает удивление. Но я не могла смотреть на него, пока не могла. Я хотела разобраться с жутко самонадеянным бывшим.

– Давай не будем об этом. Пожалуйста, уходи, Грег.

Люсьен бросил предупреждающий взгляд, который даже Грег не мог не заметить. Я не сдвинулась с места. Грег вздохнул.

– Хорошо. Я позвоню тебе позже.

– Я бы предпочла, чтобы ты этого не делал.

Он не ответил, но остановился рядом со мной, наклонился и поцеловал меня в щеку, прежде чем я успела отойти.

– Увидимся позже, Эмма.

Я не отрывала взгляда от Люсьена, сердце беспорядочно колотилось в груди. Он посмотрел в ответ, выражение его лица было напряженным и сосредоточенным. Я заметила, что двигаюсь вперед.

Как только я это сделала, Люсьен спустился по лестнице, чтобы встретить меня на полпути. Мы остановились в футе друг от друга. Я уловила запах его кожи, жженого сахара и горьковато-сладкого шоколада. Он снова пек. Я чувствовала тепло его тела. Мне хотелось прижаться к нему, впитать его в себя.

Я стояла неподвижно и вглядывалась в его лицо. Он ничем не выдал себя, глядя на меня сверху вниз с серьезным выражением лица. Когда он заговорил, его низкий голос зазвучал грубее:

– Ты не против, что я сейчас здесь? Я могу вернуться позже. – Он произнес это так, словно с трудом выговаривал слова. Но все же сказал их. Люсьен никогда бы не заставил меня делать то, чего я не хочу.

Моя улыбка вышла слабой и мимолетной.

– Я рада, что ты здесь. Грег настаивал на разговоре, и я пыталась избавиться от него как можно скорее.

Люсьен быстро и отчетливо выдохнул. Только тогда я заметила, что в руке он держит маленькую белую коробочку. Я узнала ее. Он захватил с собой выпечку.

Надежда боролась с осторожностью. Я приготовилась к худшему и надеялась на лучшее.

– Хочешь войти?

Он все еще не отводил глаз от моего лица.

– Да.

От этого простого заявления мое сердце сделало кувырок. Я просто кивнула и направилась к двери, притворившись, будто меня не трясет от нервов и желания. Я достала телефон и отправила быстрое сообщение Тейт, затем поставила его на беззвучный режим, прежде чем та успела ответить шквалом вопросов.

– Моя подруга ждет меня в холле, – объяснила я, впуская нас внутрь.

Люсьен слегка нахмурился.

– Ты хочешь вернуться к ней? Я не предупредил тебя.

Такой осторожный. Сожалел ли он о том, что приехал?

– Нет. Она живет неподалеку.

Я вошла в бунгало. В доме сделали ремонт, и лампы остались включенными в некоторых местах, чтобы придать пространству мягкое романтическое сияние.

Люсьен остановился в центре маленькой гостиной, его широкие плечи были напряжены, он стоял в такой позе, будто собирался вот-вот убежать. И меня поразило, насколько он переживает. Как ни странно, это ослабило мою нервозность.

– Хочешь выпить?

– Нет. – Он взглянул на свою руку и нахмурился, словно удивился, обнаружив, что держит коробку. – Это тебе.

Он протянул ее мне, и это значило, что я должна подойти ближе.

– Спасибо. – Пальцы онемели, когда я потянулась за его вкусным подношением. Коробка показалась странно легкой, и это возбудило мое любопытство, но я не стала ее открывать. Я поставила ее на стол и встретила встревоженный взгляд Люсьена.

– Ты попросил Сэла найти меня? – спросила я, когда эта мысль пришла мне в голову.

Он прекрасно понял меня, и легкая кривая улыбка тронула его выразительный рот.

– Да.

– Просто скажи мне одну вещь, – произнесла я с должной серьезностью. – Я по-прежнему смогу получить это платье? Или мне придется убить вас обоих?

Искренняя улыбка Люсьена вырвалась на свободу.

– Ты получишь платье.

Моя ответная улыбка заставила тепло разлиться по венам, будто солнечный свет. Люсьен резко втянул в себя воздух.

– Я скучал по этой улыбке.

Он не заставит меня заплакать.

– Прошел всего день.

– Правда?

Он шагнул ближе.

– В лучшем случае полдня, – пробормотала я. Сердце бешено колотилось.

Люсьен продолжал приближаться, нефритовые глаза были теплыми, но встревоженными.

– Мне показалось, прошел год.

– Люсьен…

Он остановился на расстоянии прикосновения. Достаточно близко, чтобы мне пришлось наклонить голову и встретиться с его глазами, в которых отражалось раскаяние.

– Я хотел защитить тебя. И себя. – Его рука поднялась и зависла, будто он хотел прикоснуться к моей щеке, но пока не осмеливался. – Но уже слишком поздно.

– Слишком поздно? – В тот момент, когда Люсьен приблизился, в голове у меня все помутилось.

– Да, – прохрипел он, проводя кончиком пальца по краю моего виска. – По крайней мере, для меня. Мне стало больно в ту секунду, как я отпустил тебя. До сих пор больно.

Когда слова нахлынули на меня, веки затрепетали и закрылись. Но я слишком сильно обожглась его отказом, чтобы забыть об осторожности.

– Ты поэтому приехал сюда?

– Я приехал спросить, согласишься ли ты быть со мной. Сколько бы времени у нас ни было. Просто будь со мной.

Я покачнулась, так сильно желая прижаться к нему.

– Несмотря на то, что наша ситуация не изменилась?

– Да. – Он опустил руку, но не отодвинулся. – Для меня все это реально. Я не валяю дурака, правда. Ты мне нравишься. Очень. Я так сильно хочу тебя, что это причиняет боль. Поэтому я и испугался до чертиков. – Люсьен вглядывался в мое лицо, тон голоса стал серьезным. – Все произошло так быстро, чувства оказались такими сильными, что я запаниковал, Эм.

Сквозь меня прошел мягкий импульс чувств.

– Ты думаешь, я не боюсь? Я только что разорвала дерьмовые отношения с Грегом, этим прыщом на пенисе.

– Прыщом на пенисе? – повторил он, борясь с улыбкой, хотя воздух между нами все еще оставался напряженным от неуверенности.

– Ага. А ты только что покончил с этой идиоткой Кассандрой.

– Я признаю, Кассандра испортила меня сильнее, чем я думал. Неприятно осознавать, что кто-то был со мной исключительно ради славы, а я даже не замечал этого, и мне было все равно. – Он слегка поморщился. – Это заставило меня пересмотреть свои взгляды на взаимоотношения с женщинами.

Я не винила его за это. Грег проделал со мной тот же трюк. В потере доверия хуже всего то, что становится тяжело вообще кому-либо доверять.

– И все же ты по-прежнему хочешь попробовать? – Не знаю, почему я продолжала твердить это. Я так долго этого желала. Часть меня требовала