компас, висевший у него на шее. Когда он снял и протянул его мне, на лицах прислужников хана я заметил тревогу, будто они приняли компас за адскую машину, которая может рвануть. Однако сам правитель немедленно понял, зачем нужен этот инструмент, сказав, что у него тоже есть два таких. Один путешественник подарил их ему некоторое время назад.

Я расположил карту таким образом, чтобы север на ней совпадал с географическим, и стал показывать хану все те места, какие он упоминал. При этом я всякий раз указывал рукой направление, куда ему придется поехать, если он пожелает их посетить.

Хан считал Афганистан колонией Англии, а еще удивился размерам Индостана и тому малому пространству, какое занимала на карте Великобритания.

– А Китай, откуда к нам чай везут, тоже принадлежит вам? – спросил он, думая, очевидно, будто Англия с Поднебесной империей состоят в отношениях, подобных отношениям Коканда и России.

Положив затем руку на Индостан, хан отметил, насколько Индия действительно велика, однако все же уступает России, накрыть которую на карте он смог только двумя руками.

Мне пришлось подчеркнуть, что избыток территории не определяет силу нации и что население Индии почти в три раза превышает население Российской империи, тогда как территория, находящаяся под управлением ее величества, не вся даже указанная на этой карте, если на то пошло, велика настолько, что солнце в ее пределах никогда не садится.

Затем он поинтересовался, правду ли говорили ему русские о том, будто бы сын нашей королевы недавно женился на дочери их царя. В глазах правителя Хивы это служило доказательством дружбы между Англией и Россией, а также свидетельством наличия общих интересов, которые в итоге могут привести к соприкосновению двух империй на Востоке[28].

Еще ему было крайне любопытно узнать о симпатиях англичан к русским, на чем последние весьма настаивали.

– Поскольку, согласно другим источникам, – продолжал он, – а точнее, бухарцам, ваши страны явно не изнывают от любви друг к другу и народ в Индии отнюдь не испытывает сильного нетерпения заполучить себе в соседи своих дорогих друзей.

Затем он прибавил следующее:

– Несколько лет назад вы с русскими воевали, будучи в союзе с турецким султаном. У нас в Средней Азии эта новость вызвала большой подъем, так как мы считали, что вы и к нам придете на помощь, если на нас нападут. Однако в то время вам помогал другой хан, и, насколько я знаю, вы заняли часть русской территории. Теперь же мне хотелось бы узнать, насколько правдивы сведения о том, что хан, бывший тогда вашим союзником, позже потерпел поражение от другой страны и что русские из-за этого над вами смеялись, говоря о вашей слабости и неспособности сражаться без вашего союзника, после чего они вернули себе все земли, которые до этого потеряли[29].

В ответ я отметил, что никаких территорий занято не было, а предположения насчет нашего страха перед Россией или любой другой державой являются насколько неверными, настолько и смехотворными, ибо Англия била Россию прежде и может с легкостью сделать это снова; однако, являясь миролюбивой нацией, мы никогда не вступаем в конфликт с нашими соседями до тех пор, пока они сами не вступят с нами в конфликт.

– Все это очень хорошо, – сказал хан, а затем, помолчав несколько секунд, продолжил неожиданным образом: – Однако почему Англия не пришла мне на помощь, когда я отправил посольство к лорду Нортбруку в Индию?

На это я отвечал, что, будучи простым путешественником и не владея правительственными секретами, я ни в малейшей степени не могу знать обо всем происходящем в мире политики.

– Что же, – вздохнул правитель. – Значит, русские теперь пойдут на Кашгар, потом на Бухару и Балх, а после того – на Мерв и Герат. Нравится вашему правительству или нет, но в один прекрасный день вам придется вступить в сражение. Индия весьма богата, как мне сообщили, а у России много солдат, но мало средств на их содержание. Поэтому теперь и я вношу свою лепту. – Он грустно улыбнулся и посмотрел на своего казначея.

Затем хан продолжил:

– Мы, магометане, прежде рассматривали Англию в качестве своего друга, поскольку она помогала султану, однако вы позволили русским взять Ташкент, завоевать меня и добраться до Коканда. Как вы поступите в случае с Кашгаром? Вы станете его защищать? Или нет?

В этом месте нашего разговора я выразил сожаление по поводу того, что русским позволили войти в Хиву, чего можно было легко избежать. Но тут же признался в своей неспособности дать ему ответ, так как политика правительства на сей счет оставалась мне неизвестной.

– А у вас разве нет хана, – спросил он, – который всем руководит?

– Нет, – ответил я. – У нас есть королева. Ее величество строит политику на основе советов своих министров, которые на данный момент, по крайней мере официально, выражают мнение всей страны.

– А это мнение может меняться? – вопросил он.

– И довольно часто, – откликнулся я. – Например, уже после захвата вашего государства у нас целиком сменилось правительство, и политика его диаметрально противоположна курсу предыдущего руководства; а еще через несколько лет у нас опять будут перемены, поскольку люди в нашей стране с развитием науки и ростом благосостояния требуют новых законов и новых привилегий. Поэтому они избирают другую группу людей, которая их представляет; монарх, однако же, у нас не меняется. Королева просто не может совершить ошибку; вся ответственность за правительственные решения лежит на кабинете министров, избираемом, в свою очередь, из большинства представителей общества.

– А ваша королева может отдать приказ, чтобы кому-нибудь из ее подданных отрубили голову? – спросил хан.

– Без решения судей, каковые соответствуют вашим муллам, – нет, не может. Тем не менее, если преступник совершил убийство, его почти наверняка приговорят к смерти и повесят.

– То есть у вас горло не режут?

– Нет.

– Индостан – замечательная страна, – продолжал хан. – Несколько лет назад я отправил туда эмиссара, и он рассказал мне о ваших железных дорогах и телеграфе. Но у русских ведь тоже есть железные дороги.

– Да, – ответил я. – Мы ссудили их деньгами, и наши инженеры помогали строить пути.

– А русские вам за это платят? – вопросил он.

– Да. И ведут себя в этом отношении очень достойно.

– У вас разве нет евреев, подобных бухарским?

– Один из богатейших людей в Англии – еврей.

– И русские не отнимают у евреев деньги?

– Нет.

Тут хан сказал что-то своему казначею, а затем вновь повернулся ко мне:

– Почему же тогда они забирают деньги у меня? Русские очень любят деньги.

С