небольшой площади стоял новый добротный дом. При виде флагштока рядом с ним и двух часовых, вышагивающих взад и вперед у входной двери, я понял, что передо мной – дом начальника Аму-Дарьинского округа. Проводник, с каждой минутой тревожившийся все больше насчет последствий своего проступка, подтвердил факт проживания здесь знаменитого полковника Иванова.

Как сообщил нам его слуга, сам комендант уехал на охоту. В этот момент ко мне подошел молодой офицер и, обратившись по имени, сказал:

– А мы вас заждались. Следуйте за мной. Для вас приготовлена комната.

Мы прошли к невысокому зданию, где размещались офицеры гарнизона. Мой новый знакомый провел меня в тесную комнатку и должным образом представил собравшимся там господам. Здесь я узнал, что пришедшая на мое имя телеграмма исходила от его королевского высочества герцога Кембриджского, занимавшего пост нашего главнокомандующего. Тот требовал моего немедленного возвращения в европейскую часть России. Документ этот прождал меня в форте несколько дней, и если бы мы сначала заехали в Петро-Александровск, то Хивы я бы никогда не увидел.

Немного спустя мне принесли записку от полковника Иванова, вернувшегося с охоты и ожидавшего встречи со мной. Это оказался высокий человек, значительно выше шести футов ростом, но очень худой и похожий на немца – бакенбарды у него были стрижены откровенно на тевтонский манер. Первоначально он принял меня несколько холодно, однако вскоре поведение его переменилось, и он стал смеяться над моей поездкой.

– Да, не сложилось у вас, – сказал он. – Так далеко вы заехали, а до конца свое предприятие довести не сумели.

– Мне еще повезло, что я сюда сразу не завернул, – отметил я.

– Это уж точно, – кивнул Иванов. – Когда депеша насчет вас пришла, а сами вы не появились, я одного татарина курьером снарядил в Форт N2 1 доложить, что вы, возможно, направились в Бухару и от нас тем самым ускользнули. Впрочем, мы бы вас там все равно поймали.

– Воинская фортуна прихотлива, – сказал я. – Зато повидал Хиву.

При этих моих словах полковник слегка поморщился.

– Велика важность – Хива, – сказал он. – Вот майор Вуд, например, соотечественник ваш, из инженеров, был тут у нас прошлым летом. Так в эту вашу Хиву поехать мог в любой момент, но ведь не захотел. Мне даже удивительно было, отчего он ни разу туда не попросился.

Тут стоит отметить некоторое взаимное непонимание между майором Вудом и полковником Ивановым, причиной которому, возможно, послужил пьянящий воздух Средней Азии, повлиявший каким-то образом на память полковника. Вернувшись из Хивы в Лондон, я как-то раз ужинал с майором Вудом и спросил его, почему он не поехал в Хиву. Ответ его был следующим: «Я очень хотел туда попасть и много раз просил у Иванова разрешение на это, ссылаясь на то, что, забравшись так далеко, обидно не побывать в городе. Однако Иванов высказывал сожаление и не позволял мне этой поездки, поскольку на сей счет у него имелся твердый приказ генерала Кауфмана».

Тем временем наш разговор с полковником продолжался:

– Мне ведь не станут препятствовать, если в Санкт-Петербург я поеду через Ташкент и Западную Сибирь? Или по Каспийскому морю через Красноводск? – решил я попробовать свои шансы.

– У меня очень твердые распоряжения по этому поводу, – ответил полковник. – Вы должны возвратиться кратчайшим путем через Казалинск. Но если хотите, можете написать генералу Колпаковскому. Он командует нашими войсками в Туркестане. Я сегодня отправляю курьера с известием о вашей поимке – могу передать с ним и ваше письмо. Ответ генерала получите уже в Казалинске через три-четыре дня.

Тем вечером я ужинал у Иванова, где имел удовольствие свести знакомство с офицерами его штаба. Все они оказались весьма интеллигентными людьми, да к тому же, на мое удивление, вполне воздержанными, что на самом деле большая редкость среди офицеров в европейской части России.

Мы много говорили о русско-английских отношениях, упирая в основном на то, что нашим странам следует оставаться на дружеской ноге, хотя интересы наши, конечно, пересекаются, и что рано или поздно избежать столкновения станет, скорее всего, невозможно.

Когда разговор зашел о Мерве, полковник высказался в том духе, что может взять его в любой момент и не хватает лишь позволения от правительства, и, разумеется, крепость там он бы построил намного более внушительную, чем здесь, в Петро-Александровске.

– На самом деле, – прибавил он, – форт нам тут практически и не нужен. Как видите, все укрепления – это лишь невысокий земляной бруствер. Хивинцы – смирный народ, проблем создают очень мало. И выплаты все совершают регулярно. А вот туркмены – те, конечно, другие. Все время лезут к нашим киргизам. Однако же последнюю вооруженную банду, какая пересекла Аму-Дарью, мы тут поймали уже несколько месяцев тому как. Двоих из того отряда я велел трибуналом судить, после чего их повесили. Вот с тех самых пор туркмены у нас и притихли. Правда, одного моего солдатика держат пленным у себя в Мерве.

– И что, разве они не судили его трибуналом и не повесили? – вопросил я.

– Да нет. Но требуют за него выкуп. Этот малый сказал им, что он офицер. Они в результате заломили за него непомерную сумму. Впрочем, я все равно не собираюсь платить.

– В любом случае взять Мерв не составит никакой трудности, – отметил другой офицер. – Болтают, якобы туда трудно добраться, но наши казаки, уж поверьте, будут под стенами города максимум через неделю – лишь бы командование нам разрешило.

– А то дела тут совсем плохи, – продолжал третий. – Товарищи наши в Ташкенте и Коканде получают награды и повышения, а у нас полная тишина. Я, когда ехал в Петро-Александровск, рассчитывал, честно говоря, на продвижение по службе.

Сам полковник, как выяснилось, сделал тут стремительную карьеру. Будучи всего тридцати двух лет от роду, он командовал на данный момент тремя тысячами людей, и на подходе из Уральска была еще тысяча казаков. С их прибытием войсковая группа в Аму-Дарьинском округе Туркестана увеличивалась до четырех тысяч сабель. Штаб-квартира располагалась в Петро-Александровске, в то время как боевые подразделения размещались в казачьем лагере и Нукусе, представлявшем собой небольшой форт примерно в восьмидесяти милях от Петро-Александровска на правом берегу Аму-Дарьи.

Говорили, что Иванов скоро получит повышение, став генералом, и произойдет это, когда Кауфман вернется из Санкт-Петербурга.

Позже вечером кто-то принес газету. Это был номер «Русского мира» со статьей о чрезмерном количестве офицеров немецкого происхождения на высоких постах в русской армии. Число этих людей относительно населения прибалтийских провинций, откуда они происходили, нарушало все средние пропорции по империи.

По реакции