персоны, Николай снова взял в руки газету, чтобы еще раз просмотреть заметку, но в дверь постучали, и радостный портье объявил, что господина Тулуз-Лотрека ожидают газетчики.

Корнет нисколько не удивился. Посещение магазинов и шикарный въезд в гостиницу должны были, по его мнению, привести к тому, что о нем узнают вездесущие журналисты. Если они раззвонят в газетах о приезде французского графа, двери лучших домов Рима откроются перед ним сами собой.

– Передайте, что я спущусь к ним через пять минут, – отозвался Савин с непроницаемым лицом и, в последний раз посмотрев в зеркало и пожелав себе удачи, спустился в вестибюль.

Журналистов он увидел сразу. Они были похожи как близнецы-братья: оба худые, с вытянутыми, острыми, шакальими лицами, редкими мышиными волосами и пронзительными глазами неопределенного цвета.

Увидев мужчину, с достоинством спускавшегося по лестнице, газетчики подлетели к нему и затараторили наперебой:

– Господин граф, вы впервые в Риме? Правда ли, что вы доверенное лицо царской семьи?

Савин не успевал отвечать на вихрь вопросов. Впрочем, он видел, что его ответы им особо и не нужны. Журналисты всегда гоняются за сенсациями и поэтому обожают приврать.

После пятнадцатиминутной беседы, во время которой корнет едва ли произнес пять слов, один из газетчиков, помоложе, ретировался, а другой, пригладив мышиные волосы, улыбнулся, продемонстрировав острые зубы хорька, и заискивающе сказал:

– Господин граф, для меня будет большая честь, если вы согласитесь отобедать со мной в ресторане. Разумеется, за счет газеты, – добавил журналист, смутившись.

– Деньги меня не интересуют, – буркнул граф, пренебрежительно взглянув на журналиста. – Но я не привык отказывать людям, которые мне понравились. Черт с вами, идем.

Корнет подумал, что этот писака пригласил его отобедать как нельзя кстати. В животе бурлило от голода, а кошелек был совершенно пуст.

Остроносый журналист был вне себя от счастья. Он чуть ли не донес корнета на руках до одного из лучших ресторанов, убедил его заказать лучшие блюда итальянской кухни и с придыханием продолжил расспрашивать, от волнения постоянно вскакивая и бегая вокруг стола.

Во время такой круговерти газетчик случайно плюхнулся на дорогую шляпу Савина, тут же вскочил и, чуть не плача, принялся просить прощения.

Шляпа оказалась безнадежно испорченной. Бедняга был готов встать на колени и биться лбом о холодный пол, однако граф поднял руку, подзывая официанта, и заявил, что дарит ему эту шляпу за прекрасное обслуживание.

– Привести ее в порядок – плевое дело, – покровительственно сказал он упавшему духом журналисту. – Я, правда, редко надеваю такие вещи. А для парня это царское подношение.

Сказать, что газетчик оторопел от неслыханной щедрости графа, – значит ничего не сказать. Перед глазами маячила уже напечатанная статья.

Мигом опустошив тарелки, писака поинтересовался, нужно ли проводить графа до гостиницы, и очень обрадовался, получив отрицательный ответ.

Длинные худые ноги понесли его в редакцию. Он торопился приступить к работе.

Савин же, наоборот, еще полчаса смаковал вкуснейшие блюда, неторопливо пил вино из бокала на тонкой ножке. Он прекрасно знал, о чем напишет очарованный газетчик.

В Рим прибыла важная особа, богатый граф, приближенный к царской семье. Такая реклама была для него очень кстати.

Глава 45

Пригорск, наши дни

В электричке, на которую все же удалось успеть, Марина молчала. Она без колебаний отдала пакет с коробкой, в которой поблескивали три бриллианта, но не ответила ни на один вопрос, лишь коротко бросила:

– Устала я. Завтра, все завтра. Только меня, пожалуйста, в одиночную. Выспаться хочу.

«Выспаться и подумать, что говорить в моем кабинете», – констатировал Сергей, но вслух произносить не стал.

По опыту Горбатов знал, что завтра Заломова тоже могла ничего не сказать. Такая будет выжидать до последнего, пока не согнется под тяжестью улик. А улик у них предостаточно.

Марина смотрела в окно, словно любуясь красотами природы, которых не было видно в темноте, а Горбатов, искоса поглядывая на нее, размышлял: как получилось, что красивая и образованная девушка стала убийцей. Впрочем, с таким он сталкивался не впервые. В его кабинете побывали и сынки высокопоставленных особ, имевшие все, что их душе было угодно, и богатенькие красотки-модели, и предприниматели… Правда, их всех отличало от Марины одно – мотивы убийства. Эта прикрывалась благородной целью. К сожалению, случалось и такое.

Электричка пришла на вокзал Пригорска в полночь.

Полицейские повели Марину на стоянку, где Громов оставил свою машину, посадили на заднее сиденье и помчались в отдел.

Дежурный с удивлением посмотрел на уставших коллег:

– Вы же в Москве!

– Москва