Он выхватил свой меч и выставил щит, когда лавина визжащих упырей бросилась вперед с удвоенной яростью. Вокруг него его воины и скакуны делали то же самое. Они узнали, как и требовал князь Бахнак, что генералы, даже генералы градани, не имеют права терять контроль над своими силами, ввязываясь в самую гущу ближнего боя. К сожалению, на этот раз все выглядело так, будто рукопашная схватка должна была подойти прямо к ним.

***

Чудовищная атака обрушилась на пехоту градани, как таран. Боевые дубинки, копья, когти и клыки обрушились на них волной невероятной ярости. Они подчинялись своему генералу, эти пехотинцы. Они стояли на своем, как могли только градани, разъяренные, но стоять на своем было недостаточно. Не в этот раз.

Сотни из них погибли там, где они стояли на этой земле, и линия прямо перед Зураком разорвалась.

***

Зазвучали горны, их звуки возвышались над оглушительным громом битвы, созывая резервы. Но в тот момент, в то мгновение, когда линия разорвалась, ни у одного из этих резервов не было времени отреагировать.

Поток упырей ворвался через пролом, пенясь, размахиваясь, чтобы ударить копейщиков с обеих сторон во фланг и тыл. Отделения пехоты, размещенные непосредственно за линией фронта, повернулись к ним лицом, сражаясь, чтобы удержать наплыв до прибытия более мощных подкреплений, но они были отброшены назад, вынужденные отступать шаг за шагом, истекая кровью. И через середину этого разрыва, прямо в зубы стоявших за ним сотойи, вышло существо из кошмара, все еще окутанное ослепительной короной из огненного пламени и вопящее от ярости.

Стрелы и арбалетные болты полетели ему навстречу с обеих сторон, но люди прямо перед ним были слишком заняты борьбой за свои жизни, и сотойские оруженосцы, сменившие луки на копья, ринулись вперед. Самым ценным оружием конного солдата была инерция. Они были бы дураками, если бы предприняли эту атаку стоя, но у них также не было времени и пространства, чтобы набрать скорость. Против чего-то с физическими размерами и силой упырей это было фатальным недостатком. Их легкие копья давали им преимущество в досягаемости даже над чем-то с такими длинными руками, но им не хватало скорости, чтобы нанести настоящий контрудар. Десятки тварей упали, визжа и извиваясь, хватаясь за пронзившие их копья. Но они также забрали эти копья с собой, вырвав их из рук оруженосцев, которые их несли.

Ветераны-оруженосцы скорее выпустили свое оружие, чем тщетно пытались удержать его. Сабли вылетели из ножен по всему фронту сотойи, отчаянно нанося удары, но теперь преимущество в досягаемости было у упырей с их неестественно длинными конечностями. Оружие с каменным лезвием рубило дико, с минимумом мастерства, но с огромной скоростью и мощью. Некоторые из них разбились о стальные нагрудники; большинство из них нашли более уязвимые кожаные доспехи, защищающие руки и ноги. Крики раненых людей поднялись навстречу вою раненых и неистовствующих упырей. Лошади визжали, когда им вырывали глотки или вырубали ноги из-под них. Оруженосцев выхватывали из седел, и они исчезали в потоке разрушений. Пешая пехота градани отчаянно сражалась, чтобы добраться до них, забыв о тысячелетней взаимной ненависти... и большинство этих пехотинцев погибло в процессе.

Разрыв армейской линии ширился, раздвигался. Последний из верховых сотойи пал, и Зурак торжествующе взревел из глубины своей пелены смертельного огня, когда его создания поглотили своих врагов, как река Спиар в весенний паводок.

И тогда Орден Томанака бросился в атаку.

- Томанак!

Массовый боевой клич прорезал невероятный шум битвы, как летний гром, и Зурак пронзительно закричал от ярости при звуке этого ненавистного имени.

Хотя орден Харграм неуклонно рос на протяжении многих лет с момента своего основания, он оставался самым маленьким подразделением, прикрепленным к армии Трайанала. Он насчитывал менее пятисот воинов против тысяч и тысяч упырей, и более четырехсот из его общей численности составляли пехотинцы, а не кавалерия. Но эта пехота была пехотой градани, с подготовкой и дисциплиной, которых еще не достигла даже армия Бахнака Каратсона, а ее относительная горстка кавалеристов была в подавляющем большинстве кавалерией сотойи... и вся она была обучена и безжалостно вышколена Вейжоном Алмерасом.

В отличие от сотойи, которые были размещены непосредственно за первоначальной линией, чтобы поддержать ее огнем из лука, у Ордена было почти сто ярдов, чтобы набрать скорость. Это было небольшое расстояние для лошадей, чтобы развить максимальную скорость, но этого было более чем достаточно для градани Конокрадов и Кровавых Мечей, оседлавших холодную, безжалостно сосредоточенную ярость Ража.

Орден обрушился на торжествующих упырей подобно удару молнии, как сама булава божества, которому он служил. Он ударил не тщательно выстроенной линией, а еще более тщательно упорядоченным клином, вонзив свое острие в неорганизованную, кружащуюся толпу победоносных упырей, как нос корабля. Небольшая кавалерия Ордена прикрывала фланги клина, ибо даже сейчас водоворот упырей охватил весь строй Ордена, но острие этого клина состояло из Конокрадов в полных сочлененных доспехах, подаренных гномами Серебряной Пещеры, и вооруженных огромными топорами клана Железный Топор. Кремень и обсидиан не могли сравниться с закаленной сталью, а люди, стоявшие за этими топорами, были почти такими же большими, почти такими же сильными и намного, намного лучше обученными, чем сами упыри.

Существа отпрянули, когда этот джаггернаут врезался в них, отбрасывая их назад грудами изломанных тел. Многие из тех, кто находился по обе стороны от клина Ордена, были охвачены той же панической реакцией, что и их несчастные собратья непосредственно перед ним. Более непосредственного ужаса от режущей стали, особенно когда они, наконец, почувствовали вкус победы всего несколько мгновений назад, было едва достаточно, чтобы преодолеть даже их испуганное повиновение движущей воле Зурака. Они развернулись, попытались рассеяться и бежать, но они были слишком плотно сбиты, слишком перегружены, и пехота Ордена громко выкрикивала свой боевой клич, безжалостно рубя в спины своим врагам.

И все же не все упыри смогли убежать. Они просто не могли убраться с дороги, и по мере того, как пехотный клин продвигался вперед, топча мертвых и раненых упырей ногами, самым задним рядам требовалось время, чтобы срубить головы, чтобы убедиться, что "мертвые" упыри остались на месте, он продвигался все глубже и глубже в бурлящий поток своих врагов. Пехотные батальоны из центрального резерва Трайанала двигались с мертвой точки, чтобы усилить чудовищно превзойденный по численности строй, но до них все еще оставались считанные минуты, а минуты на этом поле казались вечностью.

Упыри, оказавшиеся зажатыми между все еще сопротивляющейся пехотой на флангах первоначального прорыва и наклонными гранями клина Ордена, повернулись к