Шрифт:
Закладка:
Торн горько улыбнулся.
– Меня же им не подкупить, – продолжил он. – Я уже был богат, а теперь «Город Ангела» сделал меня еще богаче.
И он посмотрел на часы.
– Можно мне мой зонтик, миссис Кворри, – попросил он. – И, как мне кажется, я отдал вам свою маску.
Но когда хозяйка открыла дверь квартиры, чтобы выпустить Торна, в коридоре он увидел троих мужчин в темной одежде, стоявших у противоположной стены. Сердце его ушло в пятки.
И тут же остановилось.
После чего остановились сердца профессора и его жены.
– И никаких проблем, – сказал один из киллеров, удовлетворенно посмотрев на тела.
И кивнул своим спутникам:
– Пошли!
Концентрация сил
Войска, ставшие лагерем возле дороги на Тауэрхилл, Дуглас и Энджела Макнейл увидели, когда направлялись в свой любимый ресторан в горах. Это было спонтанное решение. Нетрудно принимать такие решения, когда у тебя нет детей, а сегодня редко кто из врачей позволяет себе завести потомство.
На всем протяжении пути им попадались группы странных молодых людей, которые стекались в Денвер на протяжении нескольких последних дней. К этому моменту их прибыло уже несколько сотен. Большинство приехало на автобусах, но некоторые из приехавших к тому же имели складные велосипеды, которые легко помещались в багажное отделение автобуса. Большинство же молодых людей пришло пешком. Вероятнее всего, все они были родом из больших городов. На шеях у них болтались фильтрующие маски – как и обычные туристы, приезжающие в Колорадо зимой, эти молодые люди не верили, что воздух здесь может быть безопасен, а потому явились во всеоружии.
– Что они все здесь делают? – спросила Энджела, когда они проезжали мимо группы числом до дюжины человек – те присели отдохнуть под большим рекламным щитом, на котором был изображен чудовищных размеров червь и надпись гласила: «ВЫ ВИДЕЛИ ЭТИХ НАСЕКОМЫХ? ЕСЛИ ДА, НЕМЕДЛЕННО СООБЩИТЕ В ПОЛИЦИЮ».
– Сначала я подумал, что это какая-то трейнитская сходка и они идут в местную коммуну. Но, как оказалось, это не так. Видишь? Они носят синтетику.
Энджела кивнула. Дуг был прав: на этих людях все синтетическое – и нейлоновые рубашки, и пластиковые башмаки…
– Думаю, это просто горный вариант типичного пляжного бродяги, – предположил Дуг и, чтобы получше рассмотреть этих людей, прижал машину к обочине. Впрочем, опасаясь агрессии, он тут же нажал на газ.
– Вряд ли им в этом году удастся отправиться в Калифорнию.
– Да уж, – согласилась Энджела, вздрогнув.
– А во Флориду им не поехать из-за газа, который там нашли. Остаются только наши горы. Наверное, то же самое происходит на восточном побережье.
– Их не очень-то радостно встречают, как мне кажется, – сказала Энджела, и в голосе ее прозвучала тревога. – Согласен?
– На все сто! А вот и силы правопорядка.
Впереди две патрульные машины стояли на обочине, и несколько полицейских фотографировали молодых людей «полароидом». Остальные полицейские позади второй машины обыскивали бледного молодого человека лет двадцати, раздев его до нижнего белья. Хотя задержанный не оказывал никакого сопротивления, один из полицейских удерживал его за руки, в то время как другой с видимым удовольствием шарил у того в области паха. Третий же полицейский копался в рюкзаке молодого человека.
Проехав еще пару сотен метров, Дуг увидел войска – солдаты, выбрав ровную площадку, поставили палатки, напоминавшие оранжевые грибы. На обочине были припаркованы пять грузовиков оливково-зеленого цвета.
– Смотри! – воскликнул Дуглас. – Похоже, это боевые лазеры.
– Что?
– Вон те штуки, на трейлерах, видишь? Боже, они что, ждут объявления гражданской войны? Будут использовать лазеры против детей?
– Надеюсь, что нет, – отозвалась Энджела.
За следующим поворотом они увидели тяжелые железные ворота, установленные в бетонной стене, утыканной поверху металлическими шипами. Над воротами висела горящая неоном надпись:
ГИДРОПОННАЯ ФЕРМА БАМБЕРЛИ. СЛУЖИМ НУЖДАМ НУЖДАЮЩИХСЯ
На воротах висела еще одна надпись, которая гласила, что группы туристов могут посетить ферму в десять утра и три часа пополудни, но эта надпись была прикрыта куском потрепанной мешковины.
Самое важное, важнее не бывает
Ну что ж, по крайней мере, здесь можно дышать – пусть и небольшое, но утешение! Хотя даже звезд не видно. Наслаждаясь свободой от тирании фильтрующей маски, хотя и испытывая легкий дискомфорт от жжения, которое он чувствовал в подъязычной впадине (это ощущение сопровождало его все время с того момента, как он ступил на американскую землю), Майкл Адвоусон пошел вверх по склону холма, прочь от зданий гидропонной фермы. Как же здорово шагать по траве, пусть и сухой, продираться сквозь кустарник, пусть и с жухлой листвой! Главное, что он – сам по себе и ни от кого не зависит. И от этого было свободно и радостно на душе.
Господи! Чего бы он ни отдал за то, чтобы прямо сейчас оказаться дома!
Главное, что беспокоило, даже ранило Майкла, отчего он чувствовал себя так, как чувствует себя больной ребенок, страдающий от недомогания и одновременно неспособный объяснить его суть и причины, состояло в том, что, несмотря на данные им ясные и однозначные свидетельства, несмотря на то что видели их глаза и слышали уши, а иногда ощущала и сама плоть, несмотря на ссадины, колотые ранения, удушающий кашель, гнойные кровоточащие раны, от которых они немилосердно страдали, эти люди были искренне уверены, что стиль жизни, которому они следуют – лучший в мире, и готовы были экспортировать этот стиль в другие страны, даже применяя оружие в качестве средства убеждения.
Куда? Да, например, в Гондурас. Силы небесные! Кромвель делал что-то подобное в Ирландии. Но это было много веков назад, в другой, варварский век!
Большую часть времени Майкл Адвоусон теперь носил форму. Форма означала то, что он – не просто иностранец; он имеет определенный статус во властной иерархии, а эти люди боготворили власть. Понимая его положение, они вели себя по отношению к нему с холодной вежливостью. Или, во всяком случае, подчеркнуто корректно.
Но это было не то, на что он надеялся. У него здесь, кроме всего прочего, были дальние родственники, потомки брата его прадеда, который приехал в Америку, спасаясь от британского гнета. И Майкл надеялся, что встретят его как родственника, как брата, а не просто как соотечественника, разделяющего какие-то там их политические взгляды, пусть и самые здравые.
Одиночество, которое он испытывал в Нью-Йорке, все более сближало его с той девицей, что, будучи в изрядном подпитии, подцепила его тогда на дипломатической вечеринке. Звали ее Сильвия Янг. За фасадом интеллектуальной изощренности, которым
