Шрифт:
Закладка:
– Но тебе нет нужды беспокоиться об этом, пока ты все делаешь правильно, – говорит Эллис. – Не ходи в полицию, и я не подброшу ту записку. Я не расскажу копам, где искать ружье. Или тело Клары.
Тело Клары. Боже. Мне плохо.
Только я не могу показать Эллис свою уязвимость. Она тотчас разорвет мою плоть, стоит ей обнажиться.
Я, должно быть, выгляжу так же ужасно, как и чувствую себя, потому что Эллис печально улыбается и хватает меня за запястье, кончиками пальцев проверяет мой пульс.
– Как ты думаешь, почему я выбрала для этого тебя? – говорит она. – Не затем, чтобы разрушить твою жизнь. Я хотела помочь тебе. Разве сейчас ты не чувствуешь себя лучше? Ты стоишь здесь и споришь со мной, потому что знаешь, что не убивала Клару Кеннеди. И Алекс ты не убивала. По меньшей мере, не с помощью магии.
– Не имеет значения, выдашь ты меня или нет, – говорю я. Мой голос доносится словно издалека, мечется по просторам времени и пространства, пока не достигает моих ушей. – Ты сама сказала: они в любом случае решат, что это была я. Меня найдут на камерах видеонаблюдения в автопрокате. Мой мобильник… в Кингстоне. В тот момент, когда они поймут, что могила была потревожена…
Эллис качает головой.
– Зачем кому-то вообще может прийти в голову проверять кладбище в нескольких милях отсюда? Клара может быть где угодно.
Только она не находится где угодно. Она в том гробу. Если ее тело найдут, будет похоже, что я хладнокровно убила ее. Или же сделала это в припадке безумия.
К горлу подступает тошнота, я вырываюсь из хватки Эллис, сгорбившись над одним из растений в горшке и прижав руку ко рту. Но ничего не происходит. Я задыхаюсь, но затем Эллис помогает мне выпрямиться.
– Боже, – говорю я. – Если меня заподозрят, если найдут даже малейшую улику…
– Ты могла быть в Кингстоне по множеству причин. Кроме того, для проверки записей сотовой связи требуется решение суда – должны быть другие основания подозревать тебя, чтобы только взглянуть на них. До тех пор, пока ты со мной, у них не будет подобных причин.
– Убирайся!
– Фелисити, я обещаю, что ты не будешь…
– Пошла вон! – Я отталкиваю ее обеими руками на полшага назад.
Эллис отходит от меня, пальцами взъерошив и без того растрепанные волосы.
– Хорошо. Хорошо, я уйду… Будь осторожна, Фелисити. Помни, что я сказала.
Вряд ли я забуду.
Она уходит, забрав свою рукопись, и я вновь остаюсь одна. Не хочу, чтобы она вернулась. Хочу больше никогда не встречаться с Эллис Хейли.
Но в ее отсутствие стены начинают давить на меня. Я сижу здесь в одиночестве, и у меня нет ничего, кроме тикающих на запястье часов и неизбежного осознания того, что рано или поздно мое время закончится.
Я обладаю чудовищной и беспощадной совестью, не позволяющей мне действовать безнаказанно.
Берегитесь, ибо я бесстрашен и, следовательно, силен.
Две с половиной недели тому назад – за неделю до каникул в честь Дня благодарения, за две недели и примерно два дня до смерти Клары – мы с Эллис были в библиотеке, делали вид, что заканчиваем проект по истории искусства, а в действительности просто тянули резину. Отдел древних изданий тем поздним вечером был необыкновенно тих: той тишиной, которая предполагает не столько отсутствие голосов, сколько молчание, настороженные взгляды, бессловесные рты. Я попросила Эллис придержать несколько книг из собрания оккультной литературы, и мы вдвоем закрылись в самом потаенном уголке среди стеллажей, вдыхая запах пыли и старой бумаги.
– Дай мне руку, – потребовала я.
Эллис подняла глаза от книги, которую читала.
– Знаешь, некоторые люди утверждают, что могут предсказывать будущее по внутренностям животных. Это называется экстиспиция.
– Да. Руку дай.
Она подчинилась. Я повернула ее руку ладонью вверх и положила себе на колени.
– Что ты делаешь? – Эллис наклонилась и через мое плечо посмотрела в открытую книгу, лежавшую у меня на коленке.
– Я хочу предсказать твое будущее по ладони.
Эллис открыла рот от удивления.
– Хорошо, но… зачем?
– Затем, что я любопытная. Потому что хочу выяснить о тебе больше. Хочешь знать почему?
Она молча смотрела на меня, словно я занималась особенно интересным научным проектом, и я расценила это как молчаливое разрешение.
– Ты левша, верно? – Я достаточно часто наблюдала, как она подделывает почерк, к тому же у нас, левшей, есть что-то вроде радара для обнаружения себе подобных.
По-прежнему глядя на меня со странным выражением, она все же кивнула.
Я поворачивала ее левую руку, чтобы осмотреть ее со всех сторон, сверяясь со своей книгой всякий раз, когда сомневалась в толковании.
– Это твоя доминирующая рука, – объяснила я. – Все здесь указывает на то, к чему ты придешь позже. На правой же руке отражены твои врожденные качества. Поэтому она важнее, чем тебе кажется.
Я провела пальцем по линии сердца, Эллис не шевельнулась, даже не вздрогнула. Хочется верить, что она так затихла, чтобы не казаться выбитой из колеи.
– Что же написано на моей ладони? – наконец спросила Эллис.
– Ты проживешь долго. Будешь здорова. И – ты, наверное, сама догадалась – ты творческая личность. Эти линии указывают на честолюбие и способность достигать самых невероятных целей.
Эллис ухмыльнулась.
– Я такая.
Я перевернула страницу и снова принялась исследовать руку Эллис. У нее гладкая розовая ладонь, кончики пальцев в мозолях от печатной машинки, внутренняя сторона указательного пальца испачкана чернилами. Если бы я была одной из шарлатанок, сидящих в лавочках в захудалом районе, в дыму благовоний, и укутанных в прозрачные вуали, я могла бы сказать ей: «Ты писатель!» – и так завоевала бы ее доверие.
– Но… тебе следует быть осторожнее с друзьями, которых ты впускаешь в свою жизнь, – продолжила я. – Ты не должна никому доверять. Кто-то таинственный, старше тебя, принесет разрушение благодати.
Быстрая злая усмешка исказила лицо Эллис.
– Я знаю, что Уайатт имеет на меня зуб.
– Тебе лучше бежать, – очень серьезно посоветовала я. – Измени имя, измени свою личность, беги из страны…
– …сожги это место на моем пути…
– …посыпь землю солью, чтобы больше ничего не росло.
