Парни из Pantera выходили и сносили крышу. Как мы на разогреве у KISS. Наши фанаты ничего подобного еще не слышали, поэтому первая песня исполнялась в гробовой тишине, но к концу выступления Pantera уже была своей. Потрясающее зрелище.

На некоторые европейские концерты я брал с собой Джоша. Ему нравилось находиться с нами в дороге, было приятно его видеть, и постепенно и спокойно прогрессировали наши легкие, лишенные драмы отношения. Поразительно, в скольких странах можно посмотреть «Веселую компанию».

Концерты в Европе прошли круто, но я начинал терять силы. Причиной тому были трения внутри группы. Гленн и Кен, наша неразлучная гитарная парочка, грызлись, как старая супружеская чета, и ближе к концу тура становилось только хуже. По ним можно было часы сверять.

Всегда было одно и то же. Кен ныл и высказывал недовольство, а Гленн острил и тут же забывал. Он забывал, а Кен – нет. И несколько дней переваривал. Было занятно… Но я видел этот фильм слишком много раз. Мне наскучило.

После этой ситуации мне еще больше захотелось отстраниться от группы и временно заняться сольным проектом, лишь бы не видеть этих перепалок. Так ведь многие артисты делают. Занялся бы своим творчеством, отдохнул от группы, а потом вернулся бы в Priest, когда этого потребовал бы календарь.

«Весной тур закончится, – подумал я. – Займусь своими делами, избавлюсь от негатива и буду готов к работе, когда в следующем году Priest начнут записывать новый альбом. Я докажу, что мне это по силам, и нам всем будет полезно».

И было ужасно досадно, что после этого тура Priest… сразу же снова поехали на гастроли.

Пока мы гастролировали в поддержку Painkiller, на Ближнем Востоке началась война в Персидском заливе. Иракские войска вторглись в Кувейт, а британские, американские и коалиционные силы организовали операцию «Буря в пустыне», чтобы вывести войска и сохранить мировые поставки нефти.

Во время тура мои друзья-армейцы и фанаты Priest отправляли нам видео, как живут в бараках, готовясь к военным действиям. Они настраивались перед боем, врубая на всю мощь Painkiller.

Я чувствовал это инстинктивно. Парни, как и их товарищи, шли на бой, зная, что могут умереть или получить увечья. Это был ужасный момент в их жизни… И вдохновение они черпали в нашей музыке. Хеви-метал – лучшая мотивация!

В честь победы американских войск нас вместе с различными артистами попросили отыграть в туре Operation Rock & Roll («Операция "Рок-н-ролл"»). Летом надо было откатать шесть недель в Штатах в составе Alice Cooper, Motörhead, Dangerous Toys и Metal Church.

Ехать? Было нелегкое решение. Как ни странно, мы ни разу не сели и не обсудили политический аспект: а на что мы подписываемся? Сейчас кажется странным, что об этом не говорили.

Гораздо больше напрягало, что время выбрано не самое лучшее. Мы ведь только откатали масштабный тур. И отдых требовался не мне одному. Мы задавались вопросом: а хотят ли фанаты приходить и видеть те же концерты?

Priest никогда не повторялись. Мы ехали в тур, когда у нас была новая музыка и новое сценическое шоу. На этот раз не было ни того, ни другого. Меня это беспокоило, и я знаю, что и Кен особого желания не испытывал. Однако мы согласились.

Я полетел в Финикс, чтобы увидеться с Джошем. У него были для меня новости. Как и многие парни из маленьких городов, он скучал по семье с тех пор, как съехал. Они вместе с братом, Тедом, были особенно близки, и Тед с невестой перебрались в Финикс.

Отлично! Я обрадовался, что Джош будет чаще видеться с Тедом, и решил, что вместе им будет веселее, пока я на гастролях Джош стал ходить к Теду в гости и иногда оставаться. А утром возвращался и потирал поясницу, жалуясь на ноющую боль.

«Теду еще мебель не привезли, поэтому приходится спать на кушетке, – жаловался он. – Жаль, нет свободной кровати!»

Проблемы я в этом не видел, поэтому мы с Джошем отправились за покупками в Финикс. Я купил ему кровать и договорился, чтобы ее доставили прямо домой к Теду. Когда я собирался на очередные гастроли, где мне хотелось быть меньше всего, Джош поехал со мной.

Тур «Операция "Рок-н-ролл"» оказался обычным и скучным. После потрясающего Painkiller, где мы были в превосходной форме и хозяевами собственных металлических владений, фестиваль на колесах казался обыденным. Честно говоря, мы вообще пожалели о своем решении.

Я был фанатом Элиса Купера с тех самых пор, как врубал «School's Out», работая в магазине одежды в 1972-м, но Элис был недоволен туром. Он выходил перед нами, а хотел быть хедлайнером. Меня это не парило, и я бы с радостью поменялся, заканчивал бы раньше и залипал в телик в отеле. Промоутеры вечно лезли с предложениями. Хотели все оставить и на уступки не шли – им было важно, чтобы Priest выходили последними. В качестве одолжения Элису ему дали выступить хедлайнером два дня: в родном Детройте и в финальный вечер тура в Торонто.

В коммерческом плане тур удался… Но не более. Если в рамках тура Painkiller мы собирали целые арены, полные безумных маньяков Priest, на многие концерты «рок-н-ролльной операции» оставалось куча непроданных билетов. Смотря на ряды пустых кресел, я еще больше убедился в том, что все это ненужно и жутко удручает.

Последний концерт тура проходил на стадионе CNE в Торонто 19 августа 1991-го, и я чувствовал, что мне срочно требуется отдых. Все не задалось с самого начала.

Мы приехали и увидели, что концерт будет на бейсбольном поле. Сцена располагалась в центре, а фанаты – на самом поле и трибунах. Это было необычно, и мы к такой расстановке не привыкли.

Выступление начиналось с песни «Hell Bent for Leather». Обычно включали вступительную запись, и в конце сцены поднимался гидравлический механизм с платформой. Я заводил мотоцикл, с ревом двигателя выезжал на сцену, и мы играли песню.

Что-то пошло не так. Кто-то облажался. Из гримерки на сцену меня везли в гольф-каре, как вдруг до меня дошло, что уже звучит вступительная запись. Твою мать! Я же должен быть на мотоцикле!

– Поторопись, приятель! – сказал я спокойному канадскому водителю. Казалось, он никуда не спешит.

– Э, чувак! Это же гольф-кар, – сказал он. – Быстрее он не может!

– А ты сделай, чтобы мог!

К тому времени, как мы доползли до моего байка, я уже должен был быть на сцене – она, как всегда, была передо мной в густом дыму. Я запрыгнул на «Харлей», дал по газам и с ревом рванул с места на большой скорости.

Я не знал, что техникам сказали, что нас еще нет на месте, и они только начали поднимать верхний ярус сцены. Из-за дыма я ничего не видел. Выехал на скорости на платформу, в туман, и…

ХРЯСЬ! Шмякнулся переносицей о твердый металлический каркас сцены, которая только-только поднималась. Я почувствовал, как ХРУСТНУЛА шея! Будто меня ударили кувалдой. Я свалился с байка, рухнул на сцену… и отключился.