Однако участие в ток-шоу Херальдо Риверы оказалось не таким успешным. Мы заранее узнали, что это засада: там должны были присутствовать родители обоих парней. И мы отказались. Ривера, республиканец, любящий всюду приплетать «сатанинское оскорбление», поставил в студии пустые стулья и назвал нас «ссыклом».

Казалось, будто мы участвуем в дурацком цирковом представлении, а само слушание только усилило это ощущение. Пока в первый день мы нервно поднимались по ступеням здания суда под щелчки камер и болтовню журналистов, местные металхэды, решив нас поддержать, скандировали: «Priest! Priest! Priest!» Они собирались у здания суда каждый день, и иногда мы успевали дать пару автографов и сфоткаться.

Как только мы попали внутрь, я увидел родителей Вэнса и Белнапа. Именно они заварили всю эту кашу, однако я не чувствовал ни капли гнева в их адрес. Их ввели в заблуждение, но они потеряли своих молодых сыновей. Их жизнь превратилась в ад. Мне очень хотелось просто подойти и обнять их.

Но вот по отношению к их адвокатам никакого сочувствия я не испытывал. Как только началось слушание, стало очевидно, что там, где британский суд трезво стремится докопаться до истины, американские судебные заседания, по сути, ничем не отличаются от шоу-бизнеса. И это стало понятно во время вступительного слова их ведущего адвоката.

«Ваша честь, дело в том, что эти бедные родители умоляют лишь о мести! – сказал он судье. – Они пришли сюда защищать свою веру! Они не хотят лететь на грустных крыльях судьбы…»[99]

Сидя в удобных костюмах с галстуками, мы с Гленном, Кеном и Яном уставились друг на друга, ошарашенные этим словесным поносом. Он прикалывается? Это что, шутка такая?

Суда присяжных не было. Дело слушал только судья – средних лет консервативный мормон по имени Джерри Карр Уайтхэд. Весь судебный процесс он сидел с невозмутимым лицом.

Судья Уайтхэд ошарашил нас еще до того, как завели дело. Иск по поводу песни Оззи «Suicide Solution» был отклонен, поскольку текст попадал под Первую поправку, гарантирующую свободу слова. Вот и мы надеялись на тот же исход.

Не свезло Судья вынес досудебное постановление, что, раз нас обвиняют в наличии «скрытого посыла» в песнях, в таком случае действие поправки не распространяется и судебный процесс продолжится. Наше дело осложнилось вдвойне… Из-за того, чего мы даже не совершали. Прекрасно.

Когда начался суд, адвокаты родителей привели целую гвардию «аудиоэкспертов», которые клялись, что в песнях альбома Stained Class они распознали пагубные злодеяния. Они включали кусочки наших треков задом наперед, по-видимому, для того, чтобы продемонстрировать скрытые в них зловещие послания.

Это была какая-то белиберда. То, что им послышалось во фразе «Воспой мне нечистую силу», больше напоминало «вапо ме читу сиу!». «White Hot, Red Heat» задом наперед уж точно никак не похожа на фразу: «На хер Бога и всех вас!», но, как написал журналист Village Voice, «будто скандирует зловещий дельфин».

Однако у адвоката родителей была совершенно другая линия защиты. Когда включили «Better by You, Better than Me», можно было лишь разобрать короткий, отрывистый гортанный хрип после главной строчки припева. Но, по словам защитника, если напрячься и прислушаться, оказывается, можно было услышать призыв: «Сделай это!»

Адвокаты истца крутили этот кусок до посинения. А я внимательно смотрел на судью Уайтхэда и в кои-то веки увидел вспышку одобрения на его каменном лице. «Твою мать! – подумал я. – Он им верит!» И даже если там что-то и было – а что значит «Сделай это»? Постриги газон? Выпей чашку чая? С чего они взяли, что это значит: «Убей себя»?! Это же немыслимый бред.

На протяжении всего слушания их юристы играли на публику, причем актеры из них были хреновые. Их главный адвокат объяснил судье, что, несмотря на то что мы были одеты соответствующим образом, на самом деле мы так не одеваемся.

«На сцене они выступают в коже, цепях и наручниках и размахивают хлыстами!» – сказал он, как будто это доказывало наши сатанинские намерения. И когда озадаченный судья внимательно посмотрел на нас, сердце мое еще раз екнуло. Что невозмутимое консервативное правосудие США может знать о металлических группах и том, как они одеваются?

Женщина-адвокат назвала всю нашу карьеру массовым гипнозом. «Они мастерски создают иллюзию и образы, – зловеще сказала она. – Они на этом миллионы зарабатывают; показывают все не так, как есть на самом деле».

Охренеть! НЕПЛОХО нас сейчас разложили!

В отличие от надуманных домыслов и предположений адвокатов истца, наша версия защиты звучала как нечто адекватное. Даже наши звукоинженеры указали на то, что так называемые призывы «Сделай это!» были не более чем аудиодефектами.

Это было сочетание случайных звуков, записанных на 24-канальный магнитофон, состоявшее из трех элементов: моего дыхания во время пения; необычного гитарного звучания и барабанного удара. Это был звуковой дефект; чистое совпадение. Ну, для меня-то это было чертовски очевидно – но поверит ли судья?

Наши адвокаты должным образом сосредоточились на происхождении двух этих бедолаг, покончивших жизнь самоубийством. В семьях обоих мальчиков присутствовали и издевательства, и домашнее насилие, и оба вылетели из старшей школы. Пили и употребляли наркотики и даже привлекались к уголовной ответственности.

Пока наш юрист рассказывал хронику их «печальной и несчастной жизни», меня посетила ужасная мысль: эти неблагополучные мальчишки влачили жалкое существование, а их любимая группа Judas Priest, возможно, значила для них невероятно много. И от этого трагедия показалась мне еще более ужасной.

А это действительно была трагедия, и я искренне им сочувствовал, как и родителям, но нашей вины в этом не было. Если мыслить логически, наше слушание казалось мне очевидным и простым… Но я понятия не имел, чем все закончится. Казалось, ситуация крайне непредсказуемая.

Родители мальчиков были опустошены, их юристы хитрили и юлили и четко излагали свои мысли, а каменное лицо судьи Уайтхэда было совершенно беспристрастным. Было ощущение, что мы боремся не только за жизнь своей группы, но и за весь хеви-метал – за музыку.

Если бы мы проиграли, последствия были бы колоссальными. И я был настроен пессимистично. Каждый день, когда мы выходили из здания суда, CNN и операторы других новостных каналов и репортеры освещали эти события. Призывали мы своих фанатов покончить собой? Помещали ли в альбомы подсознательный посыл?

«Если бы мы собирались поместить в свои альбомы подсознательный посыл, – вздохнул я, разговаривая с одним из журналистов, – мы бы не стали говорить: "Убей себя!". Мы бы сказали: "Покупай больше пластинок"». Такой черный юмор помогал не лишиться рассудка.

Мы знали, что одному из участников Priest необходимо будет дать показания, и на встрече с нашими адвокатами мы решили, что это буду я. У меня с этим не было проблем. Я же певец, автор текстов, умею вертеть словами. К тому же мне хотелось встать, рассказать правду и положить всему этому конец.