В группах обязательно нужно идти на компромисс. В Priest я не раз предлагал какую-то идею, но ее браковали. Меня это расстраивало… И в каждой группе это есть. Ну, вот и настал мой шанс взять перерыв, утолить жажду и вернуться в Priest свежим и с новыми силами.

Поскольку я всегда писал песни в тесно сплоченной команде, теперь мне могло быть страшно – но не было. Я, наоборот, почувствовал свободу; больше возможностей. Я писал, писал и писал, словно освободился от оков. Песни рождались очень быстро. Сам играл на гитаре и басу, и получалось на удивление неплохо – барабаны я забил в драм-машину. Все звучало так, как я и задумывал. Рождалось что-то исключительное мое.

Я купил дом в Марина-Дель-Рей[102], что в Лос-Анджелесе. Это было великолепное место, поэтому я стал сочинять там и в Финиксе, где находилось все мое оборудование.

Работал очень усердно. Но и на развлечения времени было полно.

Томас так и не появился. Я предположил, что перегнул с непристойными предложениями в письмах и телефонных разговорах и спугнул его. Жаль, потому что парень вроде классный, – ну и ладно! На нем свет клином не сошелся!

В баре в Мартина-Дель-Рей я разговорился с другим морским пехотинцем – высоким, симпатичным, очень мужественным парнем по имени Хэнк. Он много мне улыбался и пялился и пригласил посетить базу морской пехоты Кэмп-Пендлтон. Я доехал туда так быстро, что легко мог бы участвовать в марафоне.

Отворяй ворота!

Для гея Пендлтон был пещерой чудес. Там было невероятно много потрясающих мужских особей: молодых накачанных парней в превосходной физической форме! Поскольку я терял голову от мужчин в форме, глаза разбегались в поисках жертвы.

Хэнк был женат, но, как и многие моряки, на базе ему было скучно, и он был сексуально неудовлетворен и мутил с другими рядовыми. Вскоре я стал регулярным посетителем этой базы, и мы с Хэнком зависали и валяли дурака.

Учитывая наши обстоятельства и тот факт, что он женат, мы ограничивались обычным перепихоном, но меня это устраивало. Я был свободен от отношений, работа не напрягала, поэтому Хэнк оказался идеальным вариантом.

Но все закончилось очень печально. Хэнк любил гонять по базе на больших мощных мотоциклах и квадроциклах. Как и всем морякам, ему нравилось выпендриваться, и однажды он сел, громко завел рычащий двигатель на мотоцикле и вдруг переключился на первую скорость и перевернулся в воздухе.

Хэнк приземлился на живот, а байк упал на него. БАХ! Рухнул на спину и сломал позвоночник. Это называется «переломная» травма: тут же парализовало обе ноги, и он больше не смог ходить.

Когда он был в инвалидном кресле, мы продолжали общаться и я иногда приезжал к нему просто как друг. Я слышал, когда несколько лет спустя он умер, жена разбирала его личные вещи и наткнулась на мои письма… И поняла, что муж ей изменял.

Я чувствовал себя ужасно виноватым и понял, что столь вольготный и свободный в сексуальном плане способ иногда приводит к печальным последствиям и жертвам. С его женой так и не связался: просто не знаю, что бы я сказал. Бедная женщина.

Но жена другого морпеха на Пендлтоне была абсолютно не против наших потрахушек с ее мужем. Потому что сама с нами спала.

Хэнк познакомил меня с сержантом морской пехоты по имени Стив. Он был таким же красавчиком, как и Хэнк, но обожал «тройнички» – со своей женой Дон. Морякам разрешались семейные визиты, поэтому я приезжал вместе с его женой. Как только дверь в комнату закрывалась, мы часами развлекались. Я уходил оттуда вымотанным, как после тренажерного зала.

Кстати говоря, вот вам мировой эксклюзив! Дон – единственная женщина, с которой у меня был полноценный секс. Она была милой, красивой и с прекрасным телом. Большинство мужчин умереть были готовы, чтобы оказаться с ней в постели, и вот я жарил ее, а муженек нас подбадривал!

Я таки это сделал… Но сердцем понимал, что это не мое. Напомнило петтинг с Марджи на диване у Кена в Блоксвиче: я мог, но не хотел. Стив меня интересовал гораздо больше, и за мои стойкие марафоны с его женушкой награждал минетом и передергивал мне.

Несмотря на то что я регулярно тайком приезжал и уезжал из Пендлтона, база погрязла в большом сексуальном скандале. Мерзкий местный мексиканец Бобби Васкес кадрил сексуальных молоденьких морячков в барах соседнего Оушенсайда[103] и приглашал их домой.

Васкес угощал их пивом и сигаретами и, может быть, давал 20 баксов, включал порнушку и заставлял солдатиков дрочить. Затем снимал на камеру, а потом нарезал на DVD и продавал геям. Парень сколачивал себе целое состояние.

Васкеса поймали, и, я думаю, мое имя там тоже упоминалось, потому что однажды я вместе со Стивом шел на базу и охранник меня остановил.

«Простите, сэр, – сказал он. – Но, боюсь, вам сюда больше нельзя».

На этом все закончилось. Запрет на вход на военную базу США за непристойное поведение! Думаю, это своего рода достижение…

Промышлял я не только в Пендлтоне. Когда был в Финиксе, разъезжал по Папаго-парк возле старого зоопарка в поисках члена. Обычно это были провальные экскурсии, и я, расстроенный, ехал домой[104]. Но сдаваться не собирался.

Понятия не имею, почему стал настолько повернут на сексе, разменяв пятый десяток. Может быть, хотелось взбодриться после долгих и скучных отношений с Джошем? А может быть, это обычный кризис среднего возраста? Или просто много свободного времени? А может, я просто мог себе это позволить?

Думаю, всего понемногу… И снова все заканчивалось очередными нелепыми осечками.

Когда я жил на Марина-Дель-Рэй, днем любил прокатиться на горном велосипеде. Гонял прямо до побережья в Малибу и обратно. Классный маршрут, и не терпелось насладиться солнышком.

Я был в велосипедных шортах, футболке и бейсболке, когда после обеда, как обычно, под замечательным калифорнийским солнцем поехал кататься. Первым делом заехал в Венис-Бич, где находился скандально известный мужской туалет. Решил остановиться и попытать счастья.

В кабинках даже не было дверей, чтобы охотники за членами и наркоманы ничего не могли сделать. В этом обшарпанном мрачном сортире зависало четверо или пятеро парней, поэтому я прислонил велосипед к стене, прошел в одну из кабинок… И стал ждать.