нисколько не был повинен. Под натиском бури растущего недовольства, Эшли в минуту пьяной откровенности узнал тайну религии короля. Он признался другу, что «его тревожит темная туча, собирающаяся над Англией»; но, несмотря на свою тревогу, он все еще считал себя достаточно сильным для того, чтобы воспользоваться Карлом II в своих целях. Принятие канцлерства и графского титула, а также горячая защита войны при созыве парламента еще более связали его с политикой короля. Если верить утверждению французского посла, то Эшли узнал от Арлингтона тайну Дуврского договора только после созыва парламента. Было ли это так или у него, как и у массы народа, подозрение превратилось в уверенность, но Шефтсбери понял, что его обманули. К горечи этого открытия присоединялось сознание того, что он содействовал проведению ненавистных ему планов.

Он быстро изменил образ действий. В Королевском совете он стал настаивать на отмене «Декларации о терпимости»; в парламенте он с чрезвычайной горячностью Защищал «Акт об испытании». Смещение, в силу последнего, герцога Йоркского, Якова II и Клиффорда, на взгляд Шефтсбери, принесло ему преобладание в Королевском совете и породило надежду отомстить за пережитый обман, навязав королю свою политику. Он решил покончить с войной. Он мечтал помешать престолонаследию католика разводом короля с супругой и новым браком его с протестантской принцессой. В это время Карл II действительно оказался в беспомощном положении. Как он говорил Людовику XIV много раньше, он оказался одиноким в своем королевстве. «Акт об испытании» был принят обеими Палатами единогласно. Короля покинули даже диссентеры, предпочитавшие преследование поддержке его планов. Отставка офицеров католиков лишила его возможности прибегнуть к силе, если он когда-нибудь и имел это в виду; неудачный ход голландской войны отнял у него всякую надежду на помощь со стороны Франции. Твердость принца Оранского пробудила в его соотечественниках упорство. Завоевания французов на суше были понемногу возвращены; на море союзному флоту все не давали ходу ловкие маневры Рюйтера.

Не меньшими, чем на войне, были успехи Вильгельма Оранского в дипломатии. Опасность, грозившая Европе, наконец, заставила действовать дом Габсбургов, и союз его с Голландией положил основание Великой коалиции. Карл II настаивал на продолжении войны. Шефтсбери, как и парламент, требовал мира. Для его достижения он вступил в тесный союз с национальной партией в Палате общин и приветствовал возвращение в Королевский совет герцога Ормонда и принца Рупрехта, считавшихся главными сторонниками парламента. Влиянию Шефтсбери Карл приписывал выраженное общинами недовольство объявлением войны и их отказ в разрешении субсидий до предоставления новых церковных гарантий. По его просьбе обе Палаты представили послание, направленное против предполагавшегося брака Якова II с католической принцессой Марией Моденской. Но планы Шефтсбери были вдруг расстроены неожиданными действиями короля. Едва в ноябре 1673 года заседания Палат были отсрочены, как канцлер получил приказ отказаться от своей должности.

«Я только сниму мантию и опояшусь мечом», — говорят, ответил Шефтсбери на приказ короля. Слова эти имели довольно невинный характер, так как меч входил в состав обычного дворянского наряда, который он должен был снова надеть, сняв мантию канцлера, и, тем не менее, они были приняты за скрытую угрозу. Шефтсбери все еще намеревался навязать королю мир с Голландией. Но предстоявшие опасности внушали ему еще больше тревоги, чем настоящие. Наследник престола герцог Йоркский признал себя католиком, и почти все были согласны в том, что в случае его вступления на престол для национальной церкви необходимы гарантии. Но Шефтсбери понимал, и в этом заключалась его главная заслуга, что гарантии не имеют значения для короля, подобно Якову II, убежденного в своем божественном праве и увлекаемого религиозным пылом. С самого начала он задумал добиться от Карла II отстранения его брата от престола, и революция, в конце концов осуществившая план, доказала его справедливость. К несчастью, он намеревался бороться с Карлом II средствами, столь же низкими. Отставка Клиффорда, признание Яковом II своего обращения разрушили всякое доверие к честности политических деятелей. Появилась мания подозрений. Пошла глухая молва о католичестве самого Карла II. Появилось подозрение, что, вопреки «Акту об испытании», тайные католики занимают высшие должности в государстве, и как известно, что по отношению к Арлингтону это подозрение было справедливым. Шефтсбери воспользовался этой общей тревогой, еще более усиливавшейся от сознания невозможности предупредить обнаруживающиеся с каждым днем опасности, как средством для проведения своих планов.

Он начал усиливать панику слухами о близком восстании католиков в Лондоне, о пред стоящем возмущении Ирландии при поддержке французской армии. Чтобы избежать опасности заговора, задуманного, по его словам, с целью зарезать его, он переселился в свой дом в Сити. В то же время он быстро организовал в парламенте национальную партию и открыто стал во главе ее. При возобновлении заседаний Палат (1674 г.) он и его сторонники предъявили требование удаления министров, «зараженных католицизмом или вредных и опасных в других отношениях». Общины предложили королю отставить Лоудердейля, Бекингема и Арлингтона и распустить войска, набранные в 1664 году. Затем был внесен билль, запрещавший всем католикам доступ ко двору, другими словами, удалявший Якова II из Королевского совета. Еще важнее был «Билль о гарантиях протестантизма», поддержанный Шефтсбери, Галифаксом и Карлайлем, вождями новой оппозиции в Палате лордов: он отнимал право на престол у всякого принца крови в случае его брака с католичкой; этот билль, служивший первым проектом позднейшего «Закона об устранении», провести не удалось, но это только усилило волнение и тревогу Палат. Шефтсбери деятельно интриговал в Сити, переписывался с Вильгельмом Оранским, настаивал на войне с Францией. Карлу II удалось предупредить войну только обращением к Людовику XIV, который дал ему субсидию, позволившую отсрочить заседание парламента. Но король понял, что наступило время уступок. «Дела приняли плохой оборот, — сказал он Темплю в порыве необычайного раздражения, но, если бы мне хорошо служили, то я мог бы отлично этим воспользоваться». Уступки его, по обыкновению, были полными. Он отставил Бекингема и Арлингтона и заключил мир с Голландией (1674 г.).

Но Карл II был опаснее всего в минуту поражения; он уже успел наметить новую политику, которая могла парализовать усилия Шефтсбери. С самого начала своего царствования он держался политики равновесия, выдвигая англиканцев против диссентеров, Эшли против Кларендона, — отчасти для поддержания своей самостоятельности, отчасти с целью извлечь из политической борьбы некоторые выгоды для католиков. Настроение общин позволило Кларендону парализовать усилия короля. С его падением Карл II считал себя достаточно сильным, чтобы отказаться от поддержания политического равновесия, и попытался провести свои планы при поддержке одних диссентеров. Однако новая политика оказалась столь же неудачной, что и старая. Диссентеры отказались