Шрифт:
Закладка:
В последние месяцы войны Хоэнлихен играет крайне незначительную в боевом отношении роль, если не считать одного прикованного к постели пациента, который с января занимает отдельную палату I. В перерывах между массажами, которые ему делает личный физиотерапевт, медицинский советник Феликс Керстен, травяными чаями и заглядывающими далеко в будущее астрологическими дискуссиями он руководит остатками могучих немецких войск, которые ведут решающую битву за Берлин.
Генрих Гиммлер, рейхсфюрер СС и глава полиции, рейхскомиссар по вопросам консолидации германского народа, рейхсминистр внутренних дел и командующий резервной армией, начальник службы безопасности и гестапо, притворяется больным. Возможно, он и впрямь захворал, возможно, он болен давно и неизлечимо. Личный астролог Гиммлера Вильгельм Вульф описывает его последние дни в Хоэнлихене как сплошное мучение.
Гиммлер влачит жалкое существование в тени кровавых документов и кровавых картотек, отгородившись от мира в предчувствии надвигающегося ада. Всеми презираемый и хулимый, на протяжении многих лет поносимый своим злейшим врагом как кровавый пес, заклейменный как самое мерзкое, из всех живых созданий, теперь он является самым несчастным человеком во всем Хоэн лихене.
Он пытается спасти свою голову, гневно отвер гая любые подозрения окружающих на этот счет. Процесс изнурительный, и, к сожалению, не для него одного. Обсуждая на секретных встречах возможность частичной капитуляции, в начале апреля он подписывает приказ о флагах, согласно которому все мужчины, находящиеся в доме с белым флагом, подлежат расстрелу. Ведя переговоры с графом Фольке Бернадоттом, вице-президентом шведского Красного Креста, об освобождении скандинавских и еврейских узников концлагерей, отдает распоряжение, чтобы после очистки концлагерей и тюрем ни один заключенный не остался в живых.
А пока его астролог пытается угадать по звездам ответ на вопрос, есть ли смысл скрыться на юге Германии, марши смерти из концлагеря Равенс-брюк проходят через леса возле Хоэнлихена, вражеские самолеты атакуют колонны и взрывают мосты, люди, в панике ожидающие мести освободителей, вешаются, стреляются или в массовом порядке принимают яд. Миллионы людей гибнут как пешки в последние недели и дни войны, исход которой уже давно решен, но у Генриха Гиммлера еще остается шанс выжить.
Выжить-то он выживет, да вот проживет недолго.
Когда станет уже слишком поздно и все остальные — Гитлер, Борман, Геббельс, Геринг, Гесс и Кальтенбруннер — будут мертвы или арестованы, наступит его час. Вместе с несколькими преданными людьми Гиммлер попытается пройти пешком через Северную Германию в направлении гор Гарца, под которыми понадеется проползти. Два ящика с деньгами, золотом и драгоценностями, которые он возьмет с собой, ему придется закопать, и в конце концов у него не останется ничего, кроме плохо подделанных документов на имя Генриха Хитцингера, фальшивой повязки на глазу, из-за которой он толком не видит, мокрых сапог и, конечно же, капсулы с цианидом, которую он постоянно сосет. Когда двадцать первого мая в Бремерверде, неподалеку от Мейнштедта, его арестуют, какое-то время ему удастся сохранять инкогнито, однако после перевода в лагерь Колхаген он сам себя разоблачит — то ли в силу тщеславия, то ли потому, что просто не сможет смириться с тем, что он больше не Генрих Гиммлер. Дело дойдет до раздевания и унизительного осмотра физиологических отверстий, который бывший рейхсфюрер СС вытерпит с превеликим трудом, вцепившись руками в серое армейское одеяло, обернутое вокруг пояса. Наконец дело дойдет и до рта Гиммлера, языка Гиммлера, щели между зубами Гиммлера. Осматривающий его врач, капитан Клемент Уэллс, в присутствии охраны и шести офицеров разведки нащупает небольшой предмет и попробует вытащить его пальцем, но Гиммлер надкусит капсулу, раздавит ее и умрет.
Редко где упоминается, что во время войны страдают, не вызывая, впрочем, особого сочувствия, объекты, которые мы называем вещами и предметами. Вещи, которые верно нам служат, предметы, которые не имеют голоса и не могут себя защитить. Горящие дома, разгромленные квартиры, расколотые сервизы, разбитые стекла часов — все зто печальные, но в конечном счете неизбежные побочные эффекты масштабных катастроф, и люди относятся к ним более или менее прагматично и просто вносят в реестры утраченного.
После того, как двадцать седьмого апреля 1945 года Гиммлер и его приспешники сбегают по крысиной тропе «Норд»[11], Гебхардт с семьей и овчарками тоже покидает санаторий, раненых эвакуируют, а солдат передислоцируют. Хоэнлихен пустует недолго. Сначала приходят отступающие части латвийских войск СС, которые вышибают двери, забирают все, что можно использовать, а затем отправляются дальше. На смену им заявляются кочующие группки беженцев и солдат, которые тоже особо не церемонятся на территории бывшей здравницы. Стекла на окнах разбиты, шторы сорваны, белье исчезло. Выдвижные ящики валяются на полу, лампочки переколочены, бумаги разбросаны.
С собой берут все, что можно унести: пишущие машинки, фотоаппараты, бинокли, авторучки, радиоприемники, столовые приборы. Когда и этот крайне тщательный обыск заканчивается, к санаторию подтягиваются местные жители. Вооружившись тачками и мешками, они совершают набег на продуктовый склад. По полу, усеянному осколками стаканов и бутылок, расстилаются ковры сахара, муки и соды. О прочем позаботится Красная армия, которая доберется сюда через два дня, займет Хоэнлихен и приведет в негодность либо уничтожит все оборудование или то, что от него осталось. Хирургическое и рентгеновское оснащение будет демонтировано. Из часовни Святой Елены уберут алтарь и орган, здание преобразуют в топливохранилище.
За считаные часы и без каких-либо примечательных боевых действий госпиталь СС превращается в пустынное поле битвы. Город Лихен сгорает дотла, подожженный то ли отступающими немцами, то ли наступающими русскими, то ли и теми и другими сразу.
В этом пламени сгорает практически все, что только может гореть. И лишь в уничтоженных по распоряжению Гебхардта почтовых бараках, где помимо картотек сгорели боеприпасы, обувь, одеяла, четыре тысячи кусков хозяйственного мыла и двести новеньких радиоприемников, во время расчистки, которая начинается двумя неделями позже, под пеплом обнаруживается сундучок офицера СС, запертый на два замка. Сержант и два солдата приносят его городскому коменданту, капитану Михаилу Родионовичу Щепину, тридцатилетнему лысому мужчине с жестким взглядом и прямыми бровями. Сначала Щепин велит взорвать сундучок, но потом, сообразив, где именно тот нашли, делает вывод, что внутри могут находиться важные бумаги, и приказывает его вскрыть. В сундучке лежит многостраничный брошюрованный документ, слепа обуглен ный по краям, под ним второй, а еще шкатулка с орденам и и колодками под них, детский тапочек без пары и два немецких пистолета в
