— Так, по Бию же тут всего два дня пути, не боле… — пробормотал всё тот же Никша, но уже по инерции. Предположение, высказанное братом, явно выбило его из колеи. — Должен успеть.

— И находнички, что по ту сторону реки сидят, струги боярские, конечно, не увидят, да? И куда те струги идут, стрельцами гружёные, тоже не догадаются, ну-ну… — хмыкнул в ответ Стоян. Братья смущённо переглянулись, и полусотник, заметив это, покивал. — То-то и оно. Увидят их находники, снимутся с места, да в лесах своих и канут. А нам потом сиди да думай, где они из лесов вылезут, когда да куда ударят. А по стёжкам нашим да лесам боярин до нас, добро, если через седмицу доберётся. А к тому времени, глядишь, нам с находниками уже на этой стороне биться придётся, да не в поле ночью, а сидя в осаде по острогам.

— Так мы их скорее по частям на речном перегоне перебьём, как сегодня ночью, — не выдержал Вавила. Правда, буркнул он это довольно тихо, но… учитывая, что в трапезной стояла полная тишина, незамеченным его бормотание не осталось.

— Перебьём, а тож… Ежели они продолжат перевозить воев частями, как было до сих пор, — желчно отозвался Любим, чьи взгляды во время этого позднего обеда изрядно попортили мне аппетит. — А то теперь навряд будет.

— Чего это? — вскинулся Анфим.

— Того это, — передразнил его мрачный Ус. — Не слыхал, что гостюшка нашего полусотника сказал? Не осталось у находников морочащих головы тёмных тварей. А раз так, то как им схорониться от нас во время переправы? Верно, никак. Так нечто ты думаешь, они этого не понимают?

— А ежели укрыться от чужих взглядов не выходит, то таиться далее им смысла и вовсе не станет, — поддержал своего старшего десятника Стоян. — Плотов же навязать, чтоб всем войском разом переправиться, не велик труд… Лесов на той стороне Бия, чай, не меньше, чем на нашей, да и с топорами лесовики обращаются куда как ловко. И это худо, други. Сегодня ещё они вряд ли сюда всем войском сунутся. Да и завтра тож. Будут ждать возвращения, как сказал Ерофей, «духоводов» с мороками. А вот после… после они пошлют соглядатаев, чтоб разобраться, куда те делись… И вот тогда уже, поняв, что передовые сотни сгинули в бою, разбитые нами по частям, навалятся находники всем скопом, да уже в открытую, а не татями ночными, как ныне. И мнится мне, други, дня четыре, край, пять у нас есть до того, как придётся самов да кайсаков на нашем берегу встречать, не более.

— Так может, и встретим? — перевёл взгляд с Любима на Стояна и обратно всё тот же Анфим. — Устроим на них засаду, как сегодня ночью, а как подойдут поближе, из пушек расстреляем и из пищалей добьём?

— Где? — подперев подбородок ладонью, почти ласково осведомился у него Усатый. А когда Клест непонимающе нахмурился, пояснил свой вопрос: — Ты знаешь, где это войско высадится? Хорошо, ежели на том же месте, куда и до сих пор плоты гоняли, а ну как они иное место для высадки присмотрят? Да вон, хоть возьмут, и в Вихорку зайдут? А что, причалы у Усть-Бийского острога ладные да удобные. Опять же, и до осаждаемой крепости далеко ходить не нужно. Лепота же! А ты с пушками здесь куковать будешь… Или станешь их за собой по берегу на верёвочке таскать, догоняя уходящие плоты? Не замаешься?

— Не срами, дядька Любим, понял я, — вздохнул Клест, отводя взгляд.

— И то ладно… племянничек, — ядовито отозвался тот, кивнув в ответ, и неожиданно заключил совершенно серьёзным, скорее даже мрачным тоном: — Прав твой гость, Стоян Смеянович. Ежели воевать самов с кайсаками, то лишь пока они на том берегу сидят да в ус не дуют. Пока их соглядатаи о судьбе ранее присланных отрядов не прознали и своим головам о том не доложили. Иначе велика опасность, что снимутся они с места, а где высадятся далее, мы знать не будем. И останется нам рассесться по острогам да ждать осады.

— Значит, так тому и быть, — вновь хлопнув ладонью по столу, приговорил полусотник. — Сегодня же отпишусь Ермилу, чтоб собирал своих стрельцов в поход на тот берег. А ты, Любим, уж не сочти за труд, оповести о том же Поклеста с Миряном. Ждём их здесь, в Усть-Бийске…

На последних словах Стояна Усатый чуть дёрнулся, удивлённо глянув на командира, а тот, поймав его взгляд, растянул губы в широкой ухмылке и кивнул.

— Пора, Любим. Пора, — произнёс полусотник. И на лице хмурого десятника расплылась такая же хищная улыбка. Он вскочил с места и, отвесив резкий, но глубокий поклон Стояну, столь же резко выпрямился.

— Я не подведу, друже. Не Буривой, — рыкнул Усатый и, более не глядя ни на кого из сидящих за столом, быстро вышел.

— Эм-м, а что это было? — тихо спросил брата Никша, на что Вран только пожал плечами.

— Ну, если здесь ныне будет город Усть-Бийск, значит, нынешним десятникам придётся ставить свои остроги, а с ними примерять звания полусотников, — медленно, словно не веря самому себе, произнёс Лихобор Лис и, поймав на себе взгляды Анфима и братьев Сколских, пожал плечами. — Что? Я только предположил. Стоян Смеянович?

— Мирян с Поклестом мне теперь изрядно должны, — с усмешкой отозвался тот. — Дружин Камча тоже в поддержке не откажет. Побратим, как-никак. Да и ваш дядюшка, думаю, узнавший от меня о затее подкаменской старшины, своё веское слово скажет. Но всё это станет явью лишь с нашей победой над находниками. Сами понимать должны, без неё градский герб у государя не испросить, пусть даже сам боярин Сколский о том ему челом бить будет.

— У-у, брат, это ж мы в десятники выбиться сможем, а? То-то дядюшка удивится с «новиков негодящих, стрельцов ледащих»! — просиял Никша. Вавила в ответ скривился, хлопнув себя ладонью по лбу, но у него и самого глаза засверкали, уж я-то видел!

— Бра-ат, твой длинный язык — наша кара за мой ум! — простонал он под дружный хохот