Николая Семеновича отражено именно то начальное время, время борьбы и становления. Рассказы его как будто фантастичны, с героями совершаются самые необыкновенные приключения, то трагические, то забавные и смешные, но за этой кажущейся фантастикой всегда стоит реальная действительность. За каждым его героем стоит реальное лицо, за каждым событием — реальное, происходившее в жизни событие. И Пак Роно из рассказа «В беззаботном городе», и его больной гость, убивающий красавицу Сентан, вся страшная трагедия этих людей, возможная лишь в бывшем колониальном Востоке, — жестокая правда жизни; и старик Сеяджи, рассказывающий людям о том, что он видел на своем веку за восемьдесят лет жизни («Сеяджи»), и ночь воспоминаний сирийского поэта Нуайме («Ночь Аль-Кадра»), и удивительный подвиг Патиха во время землетрясения («Зельзеля»), наконец, Катта-Улла из рассказа «Роза» — все это истории правдивые, виденные и слышанные художником и рассказанные им с неповторимой яркостью и талантом. Именно та самая генеральная тема, тема мира и дружбы народов, пронизывает и объединяет в единое целое эти произведения.

Проникновению капитала, проникновению растленной буржуазной морали в новые, только-только получившие независимость государства Востока посвящен рассказ «Шесть колонн». В нем идет спор о роли и назначении искусства: советский художник Арсений Георгиевич Латов делает зарисовки шести исторических колонн, а продюсер Моссар, делец, торговец гашишем, приехал посмотреть, как на фоне этих колонн будут разыгрываться сцены из субсидируемого им гнусного, оскверняющего человеческое достоинство фильма. За это осквернение, за все его подлые дела Моссара хотят убить, оскорбленный Каэтани уже заносит кинжал, но Моссара убивают иначе, духовно. Ему предлагают взглянуть на древние мраморные гробы, стоящие в музее и ожидающие «своих хозяев», и на одном из этих гробов он с ужасом видит свое изображение. Нет, не случайно выставлены эти пустые гробы в бейрутском музее, и совсем не случайно изображенные на них древними мастерами лица напоминают лица нынешних Моссаров. Гробы эти в конце концов найдут своих хозяев — таков заключительный аккорд рассказа.

В повести «Серый Хануман» вновь звучит та же тема — художник и действительность, жизнь. Удачливый журналист Яков Бломпер, выпустивший фантастическую, принесшую ему шумный успех книгу «Игра теней», вместе с торговцем «засушенными человеческими головами с Амазонки и африканскими заговорами на скорую руку» Ивом Шведенером отправляется в Индию за новыми ошеломляющими сюжетами. Его знакомят с вожаком обезьян, Серым Хануманом, который будто бы собирается с помощью своего обезьяньего племени поработить людей. Сюжет захватывающ, вокруг происходит столько чудес, что Бломпер вне себя от радости. Он не замечает, что все эти чудеса подстроены, что за ними кроется самая жестокая действительность деляческого мира. Он ошеломлен, когда, приглашенный в полицию, узнает, что был двойником контрабандиста Ганглорда, что все приключения — это хорошо задуманная и ловко разыгранная Ганглордом преступная история. Не случайно выезжавшему из Индии Бломперу полицейский следователь говорит: «Может быть, новую книгу вы назовете «Игра людей». Не уход от действительности, а вторжение в нее и самое реалистическое ее изображение — вот каким должен быть принцип художника. Этот принцип всегда остается неизменным и для Николая Семеновича Тихонова.

«Сказания о новом Востоке», как и предыдущие его книги, займет достойное место в советской литературе.

1973

АЛЕКСАНДР ЧАКОВСКИЙ

У каждого писателя, как бы широко и разнообразно ни было его творчество, есть излюбленная тема, с которой он выходит в литературу, привнося в нее свое видение мира, свое понимание добра и зла. Для Александра Борисовича Чаковского такой темой давно стали героические дела тружеников первого города революции, города Ленина.

И это не случайно. Его многое связывает с Ленинградом.

В годы войны, будучи военным корреспондентом, он принимает участие в героической обороне города. На его глазах свершаются исторические события того времени, и он пишет о них и по горячим, как говорится, следам (первая книга известной трилогии «Это было в Ленинграде» выходит в свет еще во время войны), и после, когда страна возвращается к мирному труду (две другие книги трилогии: «Лида» и «Мирные дни»). В этих произведениях он начинает исследовать истоки народного подвига, истоки социальные и нравственные, которые лежат в характере советского человека.

В повестях и романах «У нас уже утро», «Год жизни», «Дороги, которые мы выбираем», «Свет далекой звезды», «Невеста», которые Чаковский пишет и публикует в последующие десятилетия, раскрываются новые черты его дарования: стремление к широким полотнам и большим социальным и психологическим обобщениям.

Новый его роман «Блокада» — это широкое эпическое повествование о событиях Великой Отечественной войны.

В первой книге романа, которая была опубликована в «Роман-газете» в минувшем году, много страниц отводит автор и предвоенным делам, рассказывая о том, как готовилась эта чудовищная военная авантюра Гитлером и его приспешниками. Визит Молотова в Берлин накануне войны, совещание военачальников в Кремле в присутствии Сталина, тревожная обстановка на границе и деятельность руководителей Ленинградского обкома — последовательно, от главы к главе, развивается драматический и героический сюжет книги. Автор то переносят действие в ставку Гитлера, то как бы заставляет следить нас за любимцем фюрера майором Данвицем — непосредственным исполнителем чудовищных замыслов фашизма; то мы вновь как бы переносимся на мирные улицы Ленинграда и вместе со старым архитектором Валицким, рабочим-большевиком Королевым и майором Звягинцевым размышляем о жизни, любим и ненавидим, осознавая высокий долг гражданина в предчувствии грозовых дней. Каждый уже теперь как бы вносит свой вклад в будущую победу. Народ един в своем патриотизме, в стремлении дать достойный отпор врагу — вот главная линия романа.

Во второй книге мы опять видим тех же героев, но уже в новой, более сложной обстановке. Майор Звягияцев вместе с батальоном саперов выезжает на лужский оборонительный рубеж. Архитектор Валицкий, несмотря на свой преклонный возраст, записывается в народное ополчение и выезжает на тот же лужский рубеж, чтобы с оружием в руках и в первых рядах защитников встретить фашистов. То, что происходит в военкомате, куда приходит старый архитектор, описано Чаковским трогательно и неповторимо, неповторимо своей правдивостью — мы прямо-таки ощущаем, как рабочие Ленинграда, да и все советские люди, восприняли призыв партии к защите Отечества.

На лужском рубеже фашисты были временно остановлены. И народные ополченцы, и кадровые армейские части проявили мужество и стойкость в битве с врагом. Мы видим этот, в сущности, неравный бой сначала глазами майора Звягинцева и Королева, а потом об этом же бое вспоминает Данвиц, чья танковая колонна была остановлена, разбита, и бронированные машины, как разбросанные головешки, дотлевали в ночи на поле боя. Данвиц потрясен произошедшим. В