Вся команда собралась вокруг; исследователи без смущения разглядывали существ, тыча в них пальцами и обсуждая их между собой, будто статуи в художественной галерее или животных в зоопарке. Двое военных застыли у дома, мрачно наблюдая за остальными. Стоять на такой жаре было глупо. У Офелии стучало в висках; ей хотелось уйти в тень. В ее доме сидячих мест для всей этой компании не хватит, а вот в центре…

– Вы можете пойти в центр, чтобы не стоять на солнце, – сказала она. – Там есть где присесть.

– Вы очень любезны, – ответил коренастый мужчина и заозирался. Ну конечно, они ведь не знают, куда идти.

– Это вон там, – кивнула старшая женщина, которая опознала дом Офелии по ее фамилии.

Она направилась в сторону центра, и Офелии захотелось ее стукнуть. Ей следовало пропустить Офелию вперед – это не ее центр.

Лазурный коснулся ее плеча.

– Ку?

«Да, – подумала она, – холод – это именно то, чего я хочу. Приложить к голове холодный лед, выпить чего-нибудь холодного». Лазурный шел рядом с ней; остальные продолжали обсуждать существ. Вдруг Кира Стави, шагавшая впереди, резко остановилась. Трое существ стояли на пороге центра, напряженно разглядывая чужаков. Офелия едва успела прикрыть рот, чтобы с губ не сорвался злорадный смешок.

– Объясните им! – потребовал высокий мужчина. – Объясните, что нас можно впустить внутрь.

Офелия и Лазурный прошли вперед. Существа в дверях расступились, и Офелия помахала людям, приглашая внутрь.

– Это неразумно… – донеслось сзади. Похоже, двое военных не хотели, чтобы их подопечные оказались наедине с загадочными убийцами. Ей и самой не хотелось вести людей в центр, но ничего лучше в голову не пришло.

– Все нормально, – крикнул ему высокий мужчина. – Если они не тронули старую женщину, то и нас не тронут.

Офелия обдумала его аргумент, заходя следом за Кирой в мастерскую по левую руку от входа. С чего им трогать старую женщину, которая не представляла для них угрозы и ясно дала это понять? И что остановит их от попытки расправиться с теми, кто для них опасен? Но она не собиралась спорить. Она не знала как, и к тому же у нее раскалывалась голова.

Лазурный сказал что-то остальным существам, и одно из них быстро скрылось в коридоре, ведущем на кухню.

– Ты заметил, – обратилась Кира к коренастому, – что они не наступают на стопу при ходьбе? Вот бы изучить их скелет…

Коренастый закивал и, прищурившись, глянул на Офелию.

– Вам нехорошо, сера Фалфурриас? Может, вам лучше прилечь?

Больше всего на свете ей хотелось прилечь, но только не в присутствии этих людей, рыскающих по поселку.

– Все хорошо, – сказала она, но все-таки опустилась на предложенный им стул.

Существо вернулось из кухни с глубокой миской, полной колотого льда, – когда они научились пользоваться измельчителем? – и, как заправская медсестра, завернуло горсть льда в полотенце и приложило к ушибу. Офелия зашипела, но в следующую секунду ей и впрямь полегчало. Она потянулась к полотенцу сама, но в этом не было нужды: существо осталось стоять за ее спиной, придерживая лед.

– Что ж, – сказал высокий. Офелия с трудом вспомнила его имя: Василь Ликизи. – Очевидно, вы с ними подружились. Как вам удалось их этому научить?

– Цё-цё, – произнес Лазурный. Люди уставились на него. Он показал на Офелию. – Цё-цё.

– Тетя? – переспросила молодая женщина, Билонг. – В смысле… тетя? Сестра матери?

Лазурный взял книгу, принесенную одним из существ, – сказку про девочку, жившую с тетей, – и показал книгу Билонг.

– Цё-цё.

Он завозился с книгой, с трудом перелистывая страницы, пока не нашел нужную картинку. Потом снова указал на Офелию и на картинку с девочкой и тетей.

– Оно не может понимать, – нетерпеливо сказала Кира. – Сказка? Не знаю, что оно понимает под «тетей», но явно не то же, что мы. – Она глянула на Офелию. – Вы знаете, о чем оно говорит?

Она знала, но как объяснить это женщине, которая была для нее такой же чужой, как Лазурный? Женщине до того нетерпеливой, что уже начала суетиться, не желая слушать больше пары слов? Нет. Голова болела слишком сильно. Воспитание требовало ответить, но необязательно пускаться в детальные объяснения.

– Я заботилась о детях других людей, – сказала она. – Думаю, Лазурный имеет в виду это.

– Хм. – Женщина с недоверчивым выражением откинулась на спинку стула.

– Как вы ему это объяснили? – спросила молодая женщина.

В висках оглушительно застучало. Офелия пошевелилась, и ссадины обожгло болью.

– Я… показала жестами. Честно говоря, я очень устала. – Она прикрыла глаза.

– Думаете, она действительно так сильно ушиблась? – спросил высокий.

Офелия перестала вслушиваться, но голос все равно звучал напыщенно и округло, словно во рту высокий держал лайм. Мысль, что Офелия может быть ранена, вызывала у него раздражение.

– Надеюсь, что нет, – ответил другой. – Это же золотая жила, ключ к пониманию их культуры. Она жила рядом с автохтонами…

– Но она же… – Офелия представила, как он машет рукой и косится на нее, чтобы проверить, заснула она или притворяется. – Она не прошла подготовки, – наконец закончил он. Решил не рисковать.

– Василь! Ты просто… – Фраза оборвалась.

Офелия услышала, как они тихонько встают и, стараясь не шуметь, выходят. Пусть идут. Ей было все равно. На какое-то время ее сморила дрема, а очнувшись, она обнаружила, что кто-то подставил ей под ноги несколько составленных в ряд стульев, застеленных одеялом. Голова все еще была тяжелой, но боль притупилась.

Рядом с ней стоял Лазурный.

– Орки, – сказал он.

Она растерялась. Орки? Мозг с запозданием расшифровал: «Дураки». Уточнять, кого он имеет в виду, не было нужды. Он говорил про людей.

Офелия не стала вставать; шевелиться не хотелось. Она подмигнула Лазурному.

– И правда, дураки.

«И орки», – добавила она мысленно.

– Цы ннне… – Лазурный махнул в сторону, очевидно, имея в виду этих людей. – Ннне… тц-коу-кёррр?

– Нет, – успокоила она его. – Они не мой народ, и я не их тц-коу-кёррр, не их тетя.

Лазурный предложил ей руку, и она с трудом села, едва не застонав от боли в боку и ноге. Еще одно существо поддержало ее с другой стороны, и вместе они двинулись по коридору. Снаружи было темно и мягко сияли звезды; дул теплый влажный ветер.

– Где они? – спросила Офелия.

Лазурный показал; в дальнем конце улицы, на летном поле, ярко горел свет. Вернулись к челноку? Не то чтобы ее это волновало. Лазурный и остальные помогли ей дойти до дома и включили для нее свет. Лазурный открыл холодильник и зацокал, изучая его содержимое. Офелия была не голодна и попыталась сказать ему об