Шрифт:
Закладка:
Любовь. Она и слова-то такого раньше не знала, а теперь оно выплыло само собой вместе с другими мыслями. Она и правда влюбилась, и это было прекрасно.
Она заметила, что он наблюдает за ней и лицо его смягчает теплый взгляд и чуть заметная улыбка. О чем он думает, глядя на нее? Все еще гадает, не позаботилась ли она сама, чтобы бывший муж больше не мог причинить ей вреда? Однажды он сказал, что был бы не против узнать, что это она убила Финли, но это был всего лишь остроумный ответ, когда она поставила под сомнение его доверие к ней. По его словам, он не сомневается, что это не она столкнула герцога с крыши, но неизвестно, верит ли он так же в ее невиновность в гибели Финли.
Карета выехала на Оксфорд-стрит. Стояло утро, поэтому вокруг было довольно тихо, но уже через несколько часов здесь будет полно народу. Она смотрела через окошко на ряды магазинов, выстроившихся вдоль улицы, владельцы которых уже готовились принимать покупателей: оформляли витрины, наводили порядок.
Чейз приоткрыл дверцу и велел кучеру остановиться на следующем перекрестке. Минерва окинула взглядом обе стороны улицы: этот перекресток был ей хорошо знаком.
Чейз ткнул пальцем в окно.
– Если посмотришь вон туда, увидишь крышу Уайтфорд-Хауса. Фасад выходит на Парк-лейн, а задняя часть дома совсем близко к нам. Когда дядя отправлялся в город, на Оксфорд-стрит, или в Мейфэр, или даже в сторону Сити, никогда не ходил вдоль парка. У него был проложен свой путь, так что он выходил с одной из боковых улиц на востоке.
– Неудивительно.
Чейз подвинулся к противоположному окну и предложил ей последовать его примеру. Но она была так укутана, что не могла приподняться с сиденья. Впрочем, она и так знала, что там можно увидеть.
– Мне говорили, ты жила вон на той улице, Олд-Квебек, – заметил Чейз. – Совсем недалеко от моего дяди. – Он потянулся к дверце. – Если не возражаешь, можем зайти туда.
Минерва выпуталась из пледа и с помощью Чейза вышла из кареты. Воздух показался ей восхитительно чистым, а солнце – ослепительно ярким. Чейз перевел ее через дорогу, и они остановились на углу Олд-Квебек-стрит.
– Он часто гулял по ночам, если был здесь, а за городом он проводил время на галерее на крыше. Думаю, что в Лондоне он заглядывал в парки и на площади. Портман ближе всего, но наверняка он заходил и дальше, так что я вполне могу представить, как она шагает к Портман-сквер или бродит по площади, любуясь звездами, которые почти невозможно разглядеть из большинства мест Лондона. – Чейз взял ее за руку. – Давай тоже здесь прогуляемся, если у тебя хватит сил.
– Конечно, хватит. – Чтобы доказать это, она решительным шагом двинулась вперед, но быстро остановилась, словно наткнувшись на невидимую стену.
– Если не хочешь видеть этот дом, можем пройтись по соседней улице, – предложил Чейз.
Она уже видела свой бывший дом и краешек входной двери.
– Пойдем лучше сюда. – Чейз провел ее обратно по Оксфорд-стрит до следующего перекрестка. – А теперь вообрази. Он выходит из дома и пешком направляется в сторону площади. Почти наверняка он проходил мимо твоего дома ночью, и довольно часто.
Минерва замерла и едва слышно спросила:
– Думаешь, он что-то видел или слышал?
– Именно так. В этом районе тихо по ночам. Звуки, на которые не обратишь внимания днем, в тишине слышатся очень отчетливо, а свет лампы в доме открывает взору прохожего куда больше, чем можно разглядеть при свете дня.
От мысли, что посторонние могли видеть или слышать происходящее, ее затошнило.
– Откуда ему знать, кто я такая?
– Он мог это выяснить. Мы же с тобой расспрашиваем людей, чтобы получить нужную информацию. Достаточно просто зайти в магазинчик на углу, купить какую-нибудь безделицу, и можно узнать все.
Минерва представила, как герцог непринужденно болтает в галантерейном магазинчике на углу с хозяином, не знает ли он, кто живет в четвертом доме дальше по улице. Галантерейщик называет ему имя и, возможно, присовокупляет к этому многозначительный взгляд, намекая на то, что в доме не все гладко.
– Как давно тебе это пришло в голову? – спросила она.
– Недели две как. Ты сказала, что не знала его, и я сразу поверил тебе. Так с чего же ему пришло в голову упомянуть тебя в завещании? Он знал и твое старое имя, и новое. То, что он завещал тебе такие деньги, кажется почти безумием, но он всегда был со странностями. Однако убедился я в этом, только когда ты передала мне слова посыльного: «В следующий раз дай сдачи».
Да, она их тоже помнила. Благодаря тем деньгам ей это удалось, пусть и не кулаками, но с помощью своей смекалки и слабостей Элджернона.
Они прошли дальше по улице и оказались на площади.
– Я так редко здесь бывала, хотя жила в нескольких минутах ходьбы, – сказала Минерва. – Когда Элджернон уходил из дому, мы с Бет иногда приходили сюда в погожий день, но совсем ненадолго: я боялась, что он вернется и не застанет меня. Я жила в Лондоне, но мне было запрещено покидать дом, заводить друзей, посещать балы и званые обеды. Я жила как в тюрьме.
Он сжал ее руку.
– И все равно я не могу понять, почему герцог оставил мне целое состояние: мы не были знакомы.
– Может быть, он решил, что тебе деньги пригодятся больше, чем нам. Он наверняка знал о смерти твоего мужа и о том, что он тебе ничего не оставил.
– Я так старалась, чтобы никто не узнал, кто я такая.
– У герцогов есть свои способы добывать информацию. Думаю, он нанял кого-нибудь тайно выяснить, куда ты отправилась после того, как исчезла из Дорсета.
– Как было бы хорошо, если бы он послал мне с этими деньгами записку, чтобы я могла его поблагодарить.
– Думаю, он предпочел остаться неизвестным. Он часто помогал людям, не ожидая благодарности. Уверен, это он позаботился обо мне, когда я покидал армию, – так, чтобы не возникало вопросов, не разгорелся скандал. Он ни разу об этом и словом не обмолвился, но я уверен, что он воспользовался своим влиянием.
Минерва бросила на него взгляд.
– Значит, мы оба многим ему обязаны.
Они развернулись и пошли в обратную сторону, к карете. Он помог ей забраться внутрь, укрыл пледом и сказал:
– Теперь прокатимся по парку.
