Бет повернулась к Чейзу.

– Я вас позвала, чтобы вы ее образумили.

Чейз взглянул на Минерву в дальней стороне комнаты. Постель, которую они делили две ночи, теперь была аккуратно и ровно застелена. В пеньюаре, который он купил для нее, она пыталась сама привести в порядок волосы. Одно из ее платьев уже лежало на стуле, и вряд ли это Бет положила его туда.

Минерва уже ничем не отличалась от себя прежней. На вид с ней все было в порядке, не считая синяка, видневшегося из-под компресса на лбу, но раздражена она была сверх всякой меры из-за заточения в четырех стенах. Если бы ее удержали здесь еще хоть на день, она связала бы простыни и выбралась через окно.

– Ты согласился, что, если через три дня я почувствую себя хорошо, мне можно встать с постели, – обиженно напомнила Минерва.

– Я поторопился. Но, если пообещаешь все сделать по-моему, можешь на некоторое время покинуть эту комнату.

Бет уже открыла рот, намереваясь что-то возразить, но так же быстро закрыла его. Минерва с сомнением взглянула на Чейза – не обманывает ли опять – и уточнила:

– По-твоему – это как?

– Просто спустишься со мной на первый этаж. Можешь подышать воздухом в саду, если тепло оденешься, а еще можешь прокатиться со мной в карете и немного погулять, если обещаешь сказать, когда устанешь или тебе станет даже самую малость нехорошо.

– Как-то не очень радостно.

– Или так, или мы тебя здесь запрем.

– Ты не посмеешь.

Чейз ничего не ответил, и какое-то время она молча разглядывала его, пытаясь определить, насколько решительно он настроен.

– Ладно, но это нечестно. Если ты получаешь по голове, то все равно занимаешься своим делом, а если я, со мной обращаются как с калекой. Бет, помоги одеться. Я буду завтракать внизу.

Чейз вышел на это время, а потом сопроводил Минерву в столовую, удерживая под руку, чтобы не упала. В небольшой столовой уже все было готово. Минерва наполнила свою тарелку и собралась наслаждаться свободой.

Чейз присоединился к ней, но как только он сел, явился Бригсби и положил перед ним стопку писем и газету. Чейз успел просмотреть два письма, прежде чем понял, что произошло.

– Откуда они у тебя?

– Я отправил за ними молодого человека.

– Джереми тебе не лакей, Бригсби.

– Он не возражал. Я сказал, что он может взять вашу карету, и позволил прокатить его знакомую юную леди.

– Ты ему позволил?

– Вы были заняты, сэр, и мне показалось неразумным тревожить вас. – Он кашлянул, словно хотел подчеркнуть, как гордится своим чувством такта.

– Что за леди? – спросила Минерва.

– Мисс Тернер. Она иногда заглядывает. Вчера я видел, как они болтали, и подумал, что ей захочется прокатиться в карете. – Он отошел за кофе и наполнил обе их чашки. – Кроме того, ваш сюртук был в непотребном виде, вам требовался новый, и я попросил молодого человека привезти синий и заодно забрать почту. Он все сделал и передал мне.

Бригсби покинул столовую, довольный, что выполнил все свои утренние обязанности.

– Джереми и Элиза? – спросила Минерва.

– Они живут по соседству и вместе работали в Уайтфорд-Хаусе, а также на тебя. Ничего удивительного, что они подружились. Уверен, ты их не осудишь.

– Если между ними что-то большее, это может осложнить мою работу.

– Каким образом?

– Джереми будет волноваться за нее и мешать мне распоряжаться ею по своему усмотрению, если ему покажется, что из-за очередного поручения ей может грозить хоть какая-то опасность.

Чейз пролистал еще несколько писем, сортируя их по стопкам. Одно из них было от Пиля. Черт!

– Уверен, такого не случится. Он достаточно разумный молодой человек, да и ты никогда не подвергнешь ее опасности.

Он почти покончил с почтой, но тут заметил, что стало как-то очень тихо, а бросив взгляд на Минерву, понял, в чем дело. Она крайне скептически смотрела на него. Чейз быстро прокрутил в голове их короткий разговор, стараясь понять, что же такое он сказал.

– Я рада, что ты это понимаешь, и убеждена, что ты тоже не станешь теперь носиться со мной как курица с яйцом.

Он хотел было возразить: «Это другое»,  хотя на самом деле все было почти так же. Он собирался позаботиться, чтобы ей ничто не угрожало, и твердо решил убедиться, что и она поступит так же. Впрочем, сейчас не лучший момент, чтобы поднимать эту тему или думать о том, что следует поменять, чтобы больше не рисковать жизнью.

Он предпочел молча улыбнуться, и Минерва заговорила о планах на день:

– Я не хочу все утро торчать в саду, а еще ты обещал объяснить, почему считаешь, что именно герцог был моим благодетелем.

– Давай прокатимся прямо сейчас. Проще показать, что я имел в виду, чем объяснять. Погода вроде ничего.

Минерва быстро закончила завтрак и поднялась.

– Сейчас, только возьму капор и накидку и сразу вернусь.

Чейз добрался до двери раньше.

– Я сам принесу, а ты посиди здесь и к ступенькам не приближайся.

Услышав за спиной тяжкий вздох, направился к лестнице.

– Мне нравится твоя карета, – сказала Минерва. – Здесь очень уютно.

Еще бы! Она не только сидела, завернувшись в накидку, но Чейз еще и укутал ее в плед и уселся напротив.

– Если тряска и толчки хоть в малейшей мере…

– Да-да, обещаю: сразу же скажу. А ты, когда в следующий раз получишь по башке, непременно сообщи, если поездка в карете, или верхом, или ходьба, или чтение, или еще что-нибудь доставляет тебе неудобство.

Вот опять она язвит по поводу ограничений! Это начинало раздражать. Она заговорила об этом только потому, что была уверена: теперь он станет постоянно ее донимать и попытается контролировать каждый ее шаг.

Вряд ли ей удалось бы работать самостоятельно, если пришлось бы перед ним во всем отчитываться. Она не собиралась этого делать ни перед кем. Ее глубоко трогала его забота и беспокойство, но превращать ее в слабую барышню она никому не позволит.

Она проявила неосмотрительность и признавала это. Миссис Джеферс не была с ней до конца откровенна. Но и ее, Минерву, трудно винить в том, что она предположила, будто человек, живущий в таких нищенских условиях, будет рад воссоединению с семьей. Но она знала, что, увидев его, ей стоило сразу прислушаться к интуиции и отступить.

Отнесись она к этому с большим вниманием, могла бы убраться оттуда вовремя. Всего месяц назад она бы сделала вид, что ошиблась дверью, или придумала еще какой-нибудь