Они остановились у самодельного шлагбаума из бревна и вышли из машины. С холма навстречу им легко спускался человек в белых развевающихся одеждах. Когда он подошел ближе, стало заметно что он улыбается.

— Добро пожаловать в Обитель Света! — радостно сказал он, раскинув руки. Из-под белой же шапочки выбивались седеющие волосы. — Вы на молебен или просто посмотреть?

Анна с Резновым переглянулись. Виталик предпочитал держаться за их спинами.

— Мы еще не определились, — сказала за всех Смолина.

— Это нормально! — еще шире улыбнулся человек. — Многие приезжают просто посмотреть.

— И потом уже не уезжают? — хмуро спросил Резнов.

— Бывает и такое! — с готовностью ответил человек. Резнов с Анной вновь переглянулись.

— Я вижу, что вас гложут сомнения! — он сделал приглашающий жест рукой. — Позвольте, я покажу вам нашу обитель. К сожалению, дальше на машине проехать нельзя, но я с превеликим удовольствием проведу для вас экскурсию!

Анна тревожно вглядывалась в деревню, видневшуюся за спиной человека. Широкая тропа уходила на невысокий холм, и на нем были видны обычные деревенские домики. Из леса слышалось щебетание птиц, солнце заливало холмы. Человек в белом улыбался, и Смолина первая сделала шаг ему навстречу.

— Меня зовут Ийбо, я являюсь старостой этой деревни. По-вашему это Иван, но я сменил имя при посвящении, — разглагольствовал человек. — Вижу, у вас есть вопросы! Не стесняйтесь, спрашивайте!

Вопросов было много. Но задавать их напрямую Анна не спешила — было понятно что все равно правду никто не ответит.

— Что за табличка над входом? — подозрительно спросил Резнов.

— Над входом в Освенцим была надпись: «Оставь надежду, всяк сюда входящий», — смиренно пояснил Ийбо. — У нас все наоборот.

Они неспешно поднимались на холм.

— И что у вас здесь за община? — спросила Анна.

— Мы называем себя «Дети Рассвета», — покорно объяснил не перестающий улыбаться староста, словно живых людей он последний раз видел в прошлом веке и был несказанно рад гостям. — Общину организовал наш Учитель.

— Светорожденный?

Ийбо кивнул.

— Что скажете про него?

— Он спас всех нас.

— От кого?

Послушник посмотрел на Анну так, словно это был вопрос, который задают пятилетние дети.

— От нас самих.

Резнов многозначительно хмыкнул. Ийбо добавил:

— Светорожденный незряч, но он открыл глаза нам.

— И чем вы тут занимаетесь?

— Тем, чем и должен заниматься каждый смертный — работаем на свежем воздухе, растим детей, молимся.

— И все? — подозрительно спросил Резнов.

— А вам нужно что-то еще? — улыбнулся Ийбо.

— А что вы тут едите? — вклинился Виталик.

— Лес кормит, к тому же у нас свои огороды, делаем заготовки на зиму. Мясо мы не употребляем — в обители принято исповедовать ахимсу.

— Что еще за ахимса? — удивился Виталик.

— Принцип ненанесения вреда. Не только человеку, но и любым другим живым существам.

Они дошли до первых домов, и Анна обратила внимание, что они очень ухоженные. Вообще Обитель Рассвета сильно отличалась от всех остальных деревень, которые Смолиной доводилось видеть. Здесь было чисто, красиво и как-то спокойно. Они вышли на вершину холма, и им открылся невероятный обзор.

Деревня стояла на нескольких невысоких холмах, окруженных диким лесом. Насколько хватало взора, в три стороны тянулась тайга, а в четвертую — безбрежные воды Ладоги. Но не это больше всего привлекло внимание Смолиной. Деревня была расположена кругом. Все улицы и дома лучами сходились к самому высокому холму в центре, на котором виднелось странное сооружение, похожее на крест с кругом, увешанный пестрыми лентами.

Мимо пронеслась стайка галдящих ребятишек. На крыльце одного из домов, который выделялся своими огромными размерами, сидела молодая женщина в белом и чистила овощи. Смолина невольно засмотрелась на нее — спокойное, уверенное выражение лица, и какое-то светлое.

— Это Дарина, — пояснил Ийбо. — Наша сестра милосердия.

— И чем она лечит людей в этой глуши? — хмыкнул Резнов.

— Настоями трав, благовониями, молитвой, — смиренно ответил Ийбо. — Но у нас редко болеют

Смолина почувствовала, как внутри все сжалось от недоброго предчувствия. Она поймала себя на мысли, что жаждет и в то же время боится уловить знакомый запах…

Они подошли ближе. Ноздри втянули воздух — пахло чем угодно, но только не ладаном.

Анна внимательно осмотрела Дарину. Сестра милосердия была красивой женщиной лет тридцати пяти с лицом, словно вырезанным из бронзы. Наверное, именно так выглядели древние египетские жрицы, подумала Смолина — тонкие руки, густые черные волосы, словно смола покрывающие острые плечи, ярко выраженные скулы и пронзительный взгляд, в котором чувствовалось некоторое снисходительное отношение к ним, жителям греховного города. Похоже, Дарина была из тех женщин, которые способны приехать в дремучий лес с охапкой детей. Не успеешь оглянуться — в лесу уже будет вкусно пахнуть, появится непонятно откуда взявшийся стол с чистой скатертью, на котором будет пусть и скромная — но еда.

— Не страшно в лесу жить? — спросила Анна у Дарины. Та гордо посмотрела ей в глаза.

— А вам в городе не страшно? — голос у нее был чистый, звонкий, и вместе с тем — спокойный. — Вся грязь, похоть, разврат — все в городах. Здесь же все чисто. Чего бояться?

— А откуда вы знаете, что мы из города?

— К зеркалу подойдите! По лицам вашим скорбным видно! — засмеялась Дарина.

— Сбежали от сложной жизни в рай? — хмыкнул Резнов.

— Бог ныне повелевает людям всем повсюду покаяться, — произнесла Дарина, глядя в глаза поисковику.

— Это цитата из журнала «Огонек»? — невозмутимо спросил Резнов.

— Почти. Из библии.

— Я думала, вы язычники, — удивилась Анна.

— Наша вера предполагает смесь учений, — пояснил Ийбо.

— Это странно, вы не находите?

— Не так важно — как именно нести свет. Важно его нести, — ответила на старосту Дарина.

— Здесь каждый в полной безопасности, сестра, — поддержал ее Ийбо. — Это большое здание — общинный дом. Здесь мы собираемся, когда на улице непогода, а нам нужно побыть вместе. Пойдемте дальше, я покажу вам место молебна.

Вокруг появлялось