Шрифт:
Закладка:
Через несколько дней пути по долине Хунку мы пришли в Тангнак, здесь стояло несколько сложенных из камня времянок, которые используют погонщики яков, пасущие животных на скудных альпийских лугах. Женщины-шерпани превратили одну из хижин в небольшой магазинчик, разложив внутри на земле шоколадные батончики, леденцы и пакеты с орехами. За несколько рупий они нагревали воду, заваривали чай и добавляли в него ячье масло и ром. В Тангнаке мы отдохнули день, чтобы привыкнуть к высоте. Алан Макферсон, шотландец, живущий в Канаде, развернул парасейл и попробовал подняться, используя послеполуденный ветер. Вскоре он полетел над землей, а носильщики из тех, кто помоложе, с восторгом побежали за ним. Дейл Круз, стоматолог по профессии, осматривал зубы носильщиков. Скотт сидел на коврике под солнечными лучами и читал книгу, иногда наблюдая за окружающими. Путешествие «Горного безумия» шло точно так, как он описал его в рекламной брошюре полгода назад.
На следующий день мы начали подъем к перевалу Мера-Ла, где планировалось переночевать перед восхождением на вершину пика Мера. Тропа стала крутой и заснеженной. В конце дня носильщики сложили груз в кемпинге, расположенном на триста метров ниже перевала. Я начинал понимать, что среди носильщиков были не только шерпы, участвовавшие в многочисленных экспедициях, но и жители из других, в том числе низменных районов Непала и Индии. Эти люди приходят сюда только в сезон, чтобы заработать на переноске грузов. Некоторые носильщик были по сути подростками. Многие из них тяжело переносили высоту, у некоторых начался насморк и кашель. Далеко не все были одеты достаточно тепло. Многие шли босиком, а когда начался снег, надели тонкие теннисные туфли китайского производства.
Кто хотел взойти на Мера, присоединились к Скотту, Даве, Чарли и нескольким носильщикам, чтобы на следующий день подняться и разбить лагерь на Мера-Ла. Предполагалось, что остальная часть группы встретит нас там, когда мы вернемся с вершины. Дейл Круз и я делили одну палатку, и оба мы просыпались ночью от одышки – первый признак недостаточной акклиматизации. С восходом солнца я с удовольствием наблюдал, как Скотт готовит клиентов к штурму вершины. Он был полностью сосредоточен на работе. Юмор и шутки, на которые он не скупился в нижних лагерях, уступил место серьезности. День был ясный, но ветер набирал силу. Идти было трудно, а вершина оказалась дальше, чем ожидалось, и после полудня восходители вернулись на Мера-Ла. Шерпы вытащили алюминиевый поднос и положили на него поджаренный хлеб, вареные яйца и сыр, но ни у кого не было аппетита. Скотт молча сидел на снегу, на его лице было написано разочарование, которое только усилилось, когда он узнал, что остальные члены экспедиции к нам не присоединятся.
Мы собрали снаряжение и спустились в нижний лагерь. Дава поговорил с носильщиками и объяснил Скотту, что они замерзли, а некоторые заболели. Чтобы добраться до относительного комфорта долины Кхумбу, придется преодолеть Мера-Ла, несколько дней идти на большой высоте, а затем спуститься с перевала Ампху Лабста. Сугробы были глубже, чем Скотт помнил по экспедиции двумя годами ранее. Дава добавил, что многие носильщики боятся, что путь будет сложным, и не хотели идти по холоду и снегу.
«Скотт был полон решимости, – вспоминает Чарли Мейс. Он говорил: “Давайте сделаем это, давайте доведем дело до конца”. Но сирдар был более осторожен и говорил, что носильщики не могут идти дальше».
Прикинули варианты, чтобы клиенты «Горного безумия» не выбились из расписания, и Скотт в конце концов смирился с реальностью. Нам пришлось бы отказаться от похода в долину Кхумбу через Амфу Лабста, вернуться в Луклу и пойти к Ама-Даблам по традиционному маршруту. На это должны были уйти лишние четыре или пять дней, и шанса на вторую попытку восхождения на Мера не оставалось. Обходной путь также мог повлиять на сроки восхождения на Ама-Даблам.
На следующее утро я увидел Скотта возле его палатки с чашкой кофе. День был потрясающий, идеальный, чтобы подняться на Мера. Я сел рядом и предложил ему крекер, но Скотт отмахнулся. «Пока ничего не могу есть, – сказал он. – И спал так себе». Мы поговорили о ситуации с носильщиками и необходимости уходить. Мы уже выбивались из графика, и некоторые альпинисты начали высказывать недовольство.
Мы чтили буддийские традиции, обходя слева камни мани, покрытые мантрами, жгли ветки можжевельника в святилищах, высеченных в скалах, и складывали ладони перед собой, приветствуя встречных и говоря «намасте». Несмотря на все это, наша «западность» никуда не делась. Все знали, что отпуск ограничен, все помнили время вылета самолетов из Катманду в США. Многие клиенты хотели успеть сделать все, что им обещали в рекламной брошюре «Горного безумия».
– Господи, – сказал Скотт, – неужели нельзя просто пойти и повеселиться? Почему это должно быть так сложно?
Мне было интересно наблюдать за тем, как Скотт руководит. Обычно в своих походах решения принимал я, но в Непале можно было понаблюдать, как Скотт разбирается с носильщиками и клиентами.
– Знаешь, Брюс, приключение начинается тогда, когда кто-то теряет карту, – сказал я ему, вспомнив старую поговорку.
Но так или иначе, экспедиция начала подтормаживать, и тем, кто заплатил за участие, не нравились эти задержки. Если бы я был руководителем, то, наверное, тоже потерял покой и сон.
Мы вернулись в долину Хунку, разбив по пути лагерь, а затем поднялись на перевал над Луклой. Алан Макферсон попытался ускорить процесс по крайней мере для себя и отправился с перевала вниз на парасейле. Мы наблюдали, как яркого цвета крыло дрейфует на фоне огромных скал и снега. Много часов спустя, когда остальные добрались до Луклы, выяснилось, что Алан приземлился на взлетно-посадочной полосе, где его сразу же схватили солдаты непальской армии. Ему объяснили, что «прыгать из самолета в воздушном пространстве Непала запрещено». Алан потребовал, чтобы солдаты представили доказательства того, что выпрыгнул из самолета, а затем
