еще, чтобы ухватить суть, нужно достаточно сильно удалиться от наших собственных умственных конструкций и от привычных схем восприятия, а также тех суждений, что высказывают о неандертальце в просвещенных кругах.

Чтобы добраться до голого неандертальца во всей его красе, надо снять с него без стыда всю мишуру, которую мы так долго на него вешали. А значит, надо вернуться к источникам, с самого начала изучить структуру неандертальских обществ, их ремесла, их решения, их образ пребывания в мире, чтобы переместить их в единые логические структуры, вытекающие напрямую из археологических фактов. Даже когда мы ставим поезд обратно на рельсы, оказывается, что сомнения, вопросы, неуверенность уже настолько тяжелы, что появляется неприятное ощущение, будто создание не поддается анализу и слишком простой категоризации.

А знаем ли мы действительно все места, которые эти популяции могли заселить? Наклоняясь над земными полюсами, мы вдруг выясняем, что ответить на этот простой вопрос – уже удивительно сложное испытание.

Глава 2

Бореальная Одиссея. От народов мамонта до народов кита

Ледяной мир?

Факты представлены. Теперь вы в курсе: тем, кто знает о неандертальце из музейных ящиков, не стоит говорить о нем. Лучше оставить это тем, кто общался с ним близко, бывал на месте его проживания, на диких бесконечных просторах и в пещерных дебрях, где окаменели едва различимые свидетельства его присутствия. Но как раз в ящике начинается одна из первых историй, которую я хочу вам рассказать. История, привязывающая меня к этим древним, вымершим обществам, началась в одном из ящиков, хранящихся в одном из зданий Уральского отделения Российской академии наук, в городе Сыктывкаре столице Республики Коми – на северо‑восточном краю Европы. Все археологические местоположения, рассказывающие нам о первых населениях Арктики и Субарктики, были открыты на огромных территориях России. И я начал искать неандертальца… прямо на Северном полярном круге. Какая странная идея.

И я начал искать неандертальца… прямо на Северном полярном круге. Какая странная идея.

Хотя сходные с полярными климатические условия лучше всего характеризуют среду, в которой развивались неандертальские общества в европейских континентальных пространствах, в ранних климатических архивах возрастом около 100 тысяч лет есть признаки мирового теплого климата и гораздо более благоприятных условий: когда погода на протяжении десятка тысячелетий была гораздо теплее сегодняшних земных температур. Еще до прихода льда и формирования обширных травяных степей, сотню тысячелетий назад на территории теплой Евразии расстилался огромный первозданный лес, необъятный, безграничный, в котором не было срублено ни одного дерева… Эти невероятные объемы выходят за рамки воображения, и скоро мы, чтобы согреться, вместе заглянем к этим лесным народам, неандертальцам, которых ученые только начинают по‑настоящему распознавать.

Но в интересующий нас момент Евразия была покрыта льдом, и неандерталец на протяжении десятков тысячелетий, вплоть до своего вымирания, жил в условиях Арктики. Археологические исследования в русской тайге доказывают, что несколько очень редких обществ палеолита заселили арктические территории в то время, когда вся планета находилась в ледниковом периоде.

Во время этой климатической фазы общие земные температуры резко упали. На протяжении нескольких десятков тысячелетий три скандинавские сестры – Норвегия, Швеция и Финляндия – были покрыты мощным ледниковым куполом. В самые холодные периоды фронт этих огромных ледников расширялся и накрывал почти всю Великобританию и Ирландию, оставляя свободной от ледяных объятий только южную окраину Британских островов. Уровень океана был тогда гораздо ниже, так как огромное количество воды замерзло и образовало эти ледники. Ла-Манш был не проливом, а широким ущельем, где река Манш вливалась в Атлантический океан гораздо западнее, между сегодняшней Бретанью и Корнуоллом.

Не исключено, что популяции людей времен палеолита набрались храбрости, чтобы посетить просторную ледяную Северную Европу, но археологических доказательств этого предположения на сегодняшний день нет. Удивительно, но немного восточнее, за полярным кругом, на территории нынешней Республики Коми, ледникового покрова в это время не было. Хотя огромная река Печора, которая впадает на севере в Северный ледовитый океан, все же какое‑то время была заблокирована льдами, образуя гигантское озеро. Но лед не выдержал и уступил колоссальному давлению водяных масс, навсегда освобождая эти полярные территории, которым не суждено было заледенеть, как и сибирским бореальным пространствам. Как объяснить, что на этих континентальных пространствах, которые сегодня считаются одними из самых холодных полярных регионов Северного полушария, во время последнего ледникового периода не развилось покровное оледенение? Похоже, что ответ на этот парадоксальный вопрос очень прост. Мощные ледники, покрывавшие Европу от Ирландии до Финляндии, создавали настоящий естественный барьер, отделяющий континентальные полярные земли от Атлантического океана. Осадки, приходящие по большей части с Атлантики, собирались в этих обширных ледниках и не переходили за эту огромную ледяную границу.

Полярный климат большого евразийского Севера был тогда очень холодным, но очень сухим и свободным от ледяного покрова. К тому же на этих землях в теплый сезон складывались условия, благоприятные для жизни. В Европе и Сибири обитало множество хоботных и копытных животных, создавших особенную среду, которую мы сейчас называем мамонтовыми степями.

Жить в холоде, жить за счет холода

Инуиты говорят: холод – не трудность для человека. Доступ к белкам и к животным жирам, главному питательному ресурсу, – один из важнейших факторов, ограничивающих человеческую экспансию. Между прочим, наше тело не слишком чувствительно к холоду, когда он сухой, а как раз сухой, вернее, даже очень сухой, холод характеризует эти евразийские полярные пространства последнего ледникового периода.

По ощущениям, в наши дни холоднее в феврале в Санкт-Петербурге в –16 °C, чем в Сибири в –30 °C. Мои исследования в полярной зоне заставили меня поэкспериментировать с реакцией моего собственного обмена веществ, когда на протяжении нескольких недель я жил там при температуре –25 °C. Чуть меньше чем через десять дней я обнаружил, что больше не страдаю от холода и могу целый день ходить по тайге, забывая о нем. Мой обмен веществ очень быстро перестроился, и от холода даже становилось приятно. Удивительно другое. Когда я участвовал в нескольких экспедициях при ужасной жаре, в Сахеле, в пустыне Гоби, на Африканском Роге, я практически не потел: мое тело так устроено. А тут в феврале, на европейских полярных пространствах, после дня ходьбы по снегу, когда я возвращался в квартиру, где было 18–20 градусов тепла, я потел до кончиков пальцев! Мой метаболизм перестроился на температуру –25 °C, мне было комфортно, а привычная до этого теплая атмосфера стала для меня баней. Этот удивительный факт приспособления моего тела весьма меняет наш взгляд на