погрузить. Опрокинется.

— В РТС надо звонить скорее, — подал голос Пашка и смутился.

— Там амфибий тоже нет. Самим надо выходить сухими из воды, Паша, — возразил старшо́й. — Звон на весь район не стоит наводить. Придумай что-нибудь поумнее, Паша.

— Выход один, — вступил в разговор Евсей. — Надо плуг перетащить трактором по дну Дунайки. Единственный выход.

— Ведь верно, — сверкнул глазами бригадир. — На фронте мы так кое-что переправляли.

— Удивили, нечего сказать, — махнул рукой Агафьин. — А трос где возьмем? Метров на семьдесят надо. Тут вожжами или чересседельником не обойдешься.

— Верно. Стального троса у нас нет, — вздохнул Степан.

— То-то и оно.

Молчание. Весенние сумерки сгущались. Пришла с фермы Пашкина мать, зажгла лампу и встала у печи, скрестив на груди под передником руки. Она уже знала о промахе трактористов и втайне надеялась, что все обойдется благополучно. И вдруг наступившую тишину всколыхнули голоса:

Зубы вставил, плуг оставил, — Я вам разве не знаком? Зубом землю всковыряю, А засею языком!

Это девчата возвращались с работы. Острые слова частушки задели Фильку за живое: «И об этом уже знают. Вот язвы». Дед Евсей хитровато усмехнулся в бороду. Пашка кинулся проверять, все ли закрыты окна, чтобы «не напустить холоду». Бригадир что-то обдумывал.

— Есть трос! — обрадованно крикнул он.

— Где? — почти одновременно вырвалось у Фильки и Пашки.

— У Демьяна в огороде. В прошлом году с заброшенной лесной делянки приволок. Должно, забыли его леспромхозовские. А Демьян — мужик хозяйственный, сами знаете…

И у всех гора с плеч.

— Идемте к Демьяну, — решительно заявил Агафьин. — А с утра начнем.

Филька Агафьин хотя и любил свою специальность, но порой к работе относился несерьезно. Бывало, выйдет на первое место в бригаде, а потом низвергнется на самый низ списка. Всякое бывало. Часто работал рывками, брал нахрапом, как говорили в РТС, не слезая с трактора по трое суток. Потом вдруг дурь в голову войдет. Выпьет, куражится. Но, надо отдать справедливость, трактор и комбайн он знал так, как знает опытный хирург человека. «Неорганизованный характер у парня, — однажды кто-то сказал на собрании механизаторов. — Цель жизни на мушку поймать не может». С «неорганизованным характером» Филька согласился, но насчет цели жизни возразил. «Вот она, цель, — показал он свои тяжелые кулаки. — Не меньше любого сработают… Кто сомневается, подходи».

С тех пор Агафьин стал иногда задумываться о цели жизни и о своем характере. Пашка был обрадован, что после курсов попал к хорошему знатоку своего дела, а о характере Фильки он по своей молодости не подумал. Он пригласил Фильку жить к себе. Филька согласился сразу, так как дом Пашки стоял недалеко от дома Тоньки Снегиревой, на близкое знакомство с которой он рассчитывал. Тракторист намеревался отличиться на севе и тем завоевать расположение дочки вдовы Агафьи Снегиревой. И вдруг «отличился», оставшись без плуга.

Скоро ледоход на Дунайке кончился. Широкая лента реки теперь напоминала блестевшее под лучами солнца асфальтированное шоссе, по которому только что проплясал веселый дождик. От земли шел легкий прозрачный пар, дрожал на солнце. «Земля дышать начала», — говорили колхозники, собравшиеся посмотреть на переправу плуга под водой. Народу собралось много. В стороне от трактора кучкой жались девчата, смеялись. Сновали вездесущие ребятишки. Степан Волков, дед Евсей, Филька и Пашка оживленно обсуждали предстоящее дело.

— Ну, Паша, забирай конец троса и трогай на тот берег, — распорядился Филька. — Крепче прикручивай там. Ни на один борт лодки не налегай, посудина ненадежна.

Пашка скинул ватник, остался в одной ситцевой рубашке. Взяв шест и конец троса, он смело шагнул в лодку. Второй конец троса Филька обмотал вокруг буксирного крюка трактора, подогнанного почти к самой воде. «Натик» работал на холостых оборотах, пуская в синее небо белые кольца дыма.

— Филя плуг топить собрался, — раздался чей-то девичий голос. — Концы в воду прячет.

— Потише можете? — повернулся к ним Агафьин, всматриваясь в противоположный берег, где стоял плуг, подтянутый к воде лошадьми.

— Ишь, Филя стал какой вежливый.

— Не узнаешь.

— Го-о-то-во! — донесся голос Пашки с того берега.

Филька мигом оказался в кабине машины. Вот трактор тронулся, натягивая трос. Взгляды всех были прикованы к противоположному берегу. Вот плуг вздрогнул и стал медленно приближаться к воде. Через минуту он скрылся под водой.

Агафьин вел «натик» плавно, без рывков, постепенно прибавляя газ. Но вдруг трактор замедлил движение. «Надо дать газку», — решил водитель. Не помогло. Газ выжат до отказа. Машина вздрогнула и, сделав рывок вперед, заглохла… Стальной трос темной змеей вынырнул на берег и свернулся в большие кольца.

Обрыв?!

Да, это был обрыв. На берегу наступила тревожная тишина. Все смотрели на спокойные воды Дунайки, похоронившие, казалось, навсегда тракторный плуг. Филька тяжело вылез из машины, привалился к гусенице. На лице его выступил холодный пот. Подошли Степан Волков, Демьян Карнаухов, Пашка и, не говоря ни слова, остановились рядом.

Агафьин даже не взглянул на них. Он невесело улыбнулся и влез в кабину трактора, бросив Пашке:

— Крутни!

Машину Филька подогнал к реке так, что вода коснулась траков гусеницы. Размотав короткий буксирный трос с карабинами на концах, он стал наращивать его к оборванному концу большого троса. Степан не сразу разгадал замысел тракториста, но, когда понял, коротко приказал десятилетнему сынишке, вертевшемуся под ногами:

— Тащи тулуп. Живо!

Понял решение старшо́го и Пашка. Он начал быстро раздеваться.

— Ты что? — спросил Филька, связав концы.

— Я… я… — замялся Светиков.

— Знаю, что ты, не я же на прошлой неделе ангиной болел, — сурово оборвал его Агафьин и сбросил на землю серую фуражку. Туда же полетели телогрейка, кирзовые сапоги… Снимая «полосатые штаны после дяди «Сатаны», как он их сам называл, Агафьин покосился на девчат. Но те уже не смотрели в его сторону.

— Иорданская святая купель… Ох-хо-хо, — вздохнул дед Евсей, провожая Фильку глазами.

Филька, не говоря ни слова, нырнул. Вместе с ним скрылся под водой и конец троса с карабином.