Шрифт:
Закладка:
Однако Стриж все-таки достучался — за стеклянной дверью открылась вторая, внутренняя дверь и показался не то хозяин ресторана, не то официант — высокий голоплечий парень лет 26-ти с петушиной прической панка и в кухонном фартуке с надписью «Rembo-7».
— В чем дело? — крикнул он из-за двери, с аппетитом надкусывая огурец крепкими зубами и подергиваясь в такт музыке, вырвавшейся из глубины ресторана.
— Открой! — требовательно сказал Стриж.
Панк повернул изнутри защелку, но дверь отворил лишь на ширину ладони.
— Слушаю вас…
— Вы патриот? — с некоторым сомнением спросил у него Стриж, невольно отстраняясь от ударившего по ушам крика Мадонны.
— В каком смысле? — панк вопросительно наклонил рыжий гребень своей прически.
Стриж поморщился. Если бы этот олух был членом общества «Патриоты России», он бы не стал спрашивать «в каком смысле?»!
— Ладно, — отмахнулся Стриж. — Мы хотим выпить…
— Ресторан открывается в семь утра, — тут же сказал панк и уже собрался закрыть дверь, однако Стриж предусмотрительно вставил ногу в дверную щель.
Панк удивленно перевел взгляд с этой ноги на лицо Стрижа:
— Та-а-ак! Милицию позвать? — музыка за его спиной резко оборвалась.
— Я — секретарь Свердловского обкома! — сказал Стриж.
— А я греческий князь, ну и что? — насмешливо ответил панк и с веселым вызовом посмотрел Стрижу прямо в глаза.
Именно это веселье в его глазах в сочетании с насмешливым «греческим князем» и ярко-рыжим стоячим гребнем его прически взбесили Стрижа. Он враз забыл о своих ночных страхах и кровь ударила ему в голову, наливая мышцы сибирско-медвежьей силой. И уже не думая, теряя самоконтроль и даже наслаждаясь освобождением от этой постоянной удавки самоконтроля, Стриж мощным ударом плеча откинул внутрь ресторана и дверь, и этого панка. Панк упал на пол, а Стриж повернулся к изумленным Турьяку и Вагаю:
— Пошли!
И шагнул в ресторан.
И в ту же секунду получил от вскочившего панка оглушительный удар сникерсом в челюсть. Потрясенный не столько силой второго удара, сколько тем, что этот частник, этот сопляк поднял даже не руку — ногу! — на него, секретаря обкома! Стриж несколько мгновений стоял, пошатываясь, как в нокауте, а затем резко дернул головой, стряхивая головокружение и возвращая мышцам силу для настоящей драки.
Однако Турьяк и Вагай были уже между ним и панком. Причем Турьяк замком обхватил Стрижа за плечи, а Вагай уже направил свой «тэтэшник» на панка, застывшего в стойке дзюдо. При его прическе и наряде он был похож на африканского дикаря, готового к атаке.
— Стоп! Спокойно! — тоном укротителя говорил ему Вагай. — Мы делегаты съезда партии. Руки вверх…
И все бы, наверно, обошлось — под дулом пистолета парень нехотя расслабился, стал поднимать руки вверх. Но тут из глубины ресторана показалась фигура пожилой женщины в кухонном фартуке.
— Бандиты!!! — орала она на бегу, хватая по дороге стул.
Вагай непроизвольно повернулся в ее сторону вместе с пистолетом в руке, и в тот же момент панк бросился на него, заломил руку с пистолетом, а женщина опустила стул на медвежью голову Турьяка. Тем временем еще двое — молоденькая жена панка и его отец — бежали сюда из кухни с огромными кухонными ножами в руках. Грохнул выстрел. Как пистолет оказался в руках панка и каким чудом пуля никого не задела в этой кутерьме — об этом никто не думал, но всех отрезвил грохот выстрела.
— Папа, стой! — заорал панк своему отцу, сидя на полу и держа в руке пистолет, направленный теперь на Турьяка, Стрижа и Вагая.
— Паскуды! Документы!
Турьяк, голый до пояса, медленно поднял с пола свой пиджак и бросил его панку. Тот, держа одной рукой пистолет, другой рукой прощупал карманы турьяковского пиджака.
— На хер тебе их документы?! — в запале крикнул ему отец, все еще держа навскидку огромный нож. — Я счас милицию!.. Тут работаешь, как лошадь, а тут приходят вот такие — за кассой, бля!..
— Подожди… — сказал ему панк, доставая из кармана турьяковского пиджака красное кожаное удостоверение с золотым тиснением: «МАНДАТ ДЕЛЕГАТА СЪЕЗДА КПСС». Внутри мандата была фотография Турьяка и надпись типографским шрифтом: «КАНДИДАТ В ЧЛЕНЫ ЦК КПСС, ПЕРВЫЙ СЕКРЕТАРЬ ИРКУТСКОГО ОБЛАСТНОГО КОМИТЕТА КПСС». Панк захлопнул удостоверение и сказал отцу: — Не нужно милицию…
— Почему?!
— Потому что милиция им принадлежит.
— Вот твоя партия! — повернулась мать панка к своему мужу. — Сволочи! С пистолетом! Такие и в Горбачева стреляли! Банди…
— При чем тут Горбачев! — поспешно пробасил Турьяк как можно примирительней. — Я хотел чая, а ты меня стулом по голове…
Громкий стук в наружную дверь вагона заставил всех повернуться к тамбуру. Оказывается, поезд уже, наверное, с минуту стоял на станции Ежиха.
— Эй, тетери, заспались?! — весело кричали с платформы два молодых местных мужика. — Принимай товар-то, а то поезд пойдет!..
Панк презрительно швырнул Вагаю его пистолет, вышел в тамбур и открыл наружную дверь. За ней, впритык к платформе был припаркован маленький и запыленный грузовичок-«пикап», в его кузове тесно стояли высокие металлические бидоны с молоком и сметаной, плетеные корзины с головками сыра, укутанными в сырую марлю, ящики с крупной черникой, грибами, помидорами, огурцами. И ведра с еще живыми, вяло шевелящими усами волжскими раками.
Окинув цепким взглядом товар, панк вытащил из кармана джинсов толстую пачку денег, отсчитал 400 с чем-то рублей и отдал одному из мужиков. Рыжий гребень прически не помешал ему превратиться в делового бизнесмена. Мужики, не споря и не торгуясь, тут же стали затаскивать бидоны, ящики и корзины в тамбур вагона-ресторана. А в свой пикапчик бросили два ящика чешского пива, которые вынес им отец панка.
— Обратно по графику поедешь? — спросил панка один из ежихинских мужиков. — Через неделю?
Панк пожал плечами:
— Если забастовки на дороге не будет…
— Через неделю ежевика поспеет, — сказал мужик. — Будешь брать?
— Только расфасованную, в кульках.
— Само собой, — согласился мужик. — Дети расфасуют…
Тем временем жена панка, его мать и отец спешили внести продукты внутрь вагона, и
