— Элси. Моя сладкая девочка. Ты моя…

Я настолько погружен в себя, настолько не в своей тарелке, что едва вспоминаю, что нужно протянуть руку и потереть ее клитор. Но я делаю это, и она откидывает голову назад и стонет, прижимаясь ко мне еще теснее, насаживаясь на мою длину.

— Возьми его, — ворчу я. — Возьми весь этот член. Он твой.

Это все, что я могу ей предложить.

Мое тело.

Мою душу.

В самое темное время суток, в моменты слабости — вот когда я позволял себе думать об этом. Позволял себе по-настоящему представить, каково это — быть с ней. Какова она на вкус. И теперь, когда это происходит, когда это стало реальностью, Элси оказалась намного лучше, чем все, что создавал мой одинокий возбужденный разум.

Я стону, сильнее прижимая ее к кафелю, и мне жаль. Мне так жаль, что я такой. Трахаюсь жестко, издавая глубокое рычание. Скалю зубы и оставляю синяки кончиками пальцев.

Когда я кусаю ее за плечо, она вздрагивает в моей хватке. Я крепко сжимаю ее до дрожи. И чувствую, как она кончает…

Я больше не могу сдерживаться. Я врываюсь глубже, наполняя ее до предела.

Делая ее своей.

Моя.

— Элси, — я с трудом выдавливаю из себя ее имя почти целую минуту спустя.

Мы оба тяжело дышим, крепко прижимаясь друг к другу, и в моих ушах раздается отдаленный звон. Мои движения неуклюжи, когда я опускаю ее вниз, ставя на дно бассейна. Элси отходит в сторону, и я поддерживаю ее за локоть.

— Т-таннер.

У нее стучат зубы.

Ей холодно? Страшно?

Она потрясена?

Я поглаживаю ей плечи, но ее широко раскрытые глаза ничего не выдают. Она смотрит на меня снизу вверх, и вид у нее встревоженный.

Я заметил что-то между моими пальцами в лунном свете.

Выраженная красная отметина на ее плече.

— Нет.

Ужас подкатывает к горлу, и я не могу оторвать взгляд от этой маленькой красной отметины.

Я причинил ей боль.

Укусил, словно зверь.

Я отшатываюсь, в груди у меня все сжимается.

— Нет.

— Таннер?

Ее голос такой тихий.

Отдаленный.

Она тянется ко мне, и серебристые капли воды каскадом падают с ее поднятой руки.

— Что не так?

Я не могу говорить. Не могу думать. Все, что я вижу — это красное пятно, резко выделяющееся на фоне ее идеальной кожи.

Что я наделал?

— Таннер, — говорит Элси, теперь уже более настойчиво, но я отворачиваюсь.

Шатаясь по пояс в воде, в диком темпе я пробираюсь к другому краю бассейна. Я ступаю на каменные плиты, прохладный воздух овевает мою обнаженную кожу, и тени приветствуют мое возвращение.

Я погружаюсь в ночь.

Семь

Элси

Я высматривала его в течение пяти дней.

Пять дней подряд после ужина я спускалась к бассейну и обнаруживала, что его нет. Я ждала часами до тех пор, пока солнце не спряталось за горизонтом, воздух охлаждал мою разгоряченную кожу.

Ничего.

Таннер.

Суровый, хромой смотритель, со шрамами и горячими, игривыми руками. Человек, который пожирал меня, словно был голоден, а затем растворился в ночи, как какой-нибудь древний призрак.

Он ушел.

Покинул меня.

— Может быть, он уехал навестить родственников. Или на рыбалку. Возможно, его сбил автобус…

Я поднимаю руку, прерывая Оливию. У моей сестры добрые намерения, но эта мысль совсем не утешительная.

— Не надо. Пожалуйста.

Я откидываюсь на спинку своего шезлонга, втиснутого рядом с ее креслом на нашем балконе.

— Даже не произноси этого.

— Хорошо, — бормочет она. — Прости. В любом случае, этого никак не могло бы случиться. И даже если так, давай посмотрим правде в глаза, автобус бы пострадал намного сильнее…

— Лив, — я сверлю сестру взглядом. — Прошу. Хватит.

Я не хочу показаться сварливой, но даже после того, как он меня бросил, я все еще чувствую его между ног, и мысль о том, что Таннеру может быть больно, просто невыносима.

И каждый вечер, когда он не появляется у бассейна… Я в растерянности.

Вдруг с ним что-то произошло?

Или… наоборот, ничего не произошло? Что, если он просто жалеет о том, что мы сделали?

Я ни о чем не жалею.

Крепко обхватив себя руками за талию, смотрю на поверхности крыш. Таннер прикасался ко мне так, словно я была его единственным спасательным кругом. Будто бы он умер, если бы не смог быть достаточно близко.

Я никогда не пожалею об этом.

Поздно ночью, когда я совсем одна, завернутая в свои изношенные простыни, я ощущаю, как мое тело ноет при воспоминании о нем. На мне остались отпечатки ладоней, и когда я закрываю глаза, то представляю, как они светятся в лунном свете. Это не синяки и те восхитительные отметины, которые он оставил на моем плече и бедрах. Они словно под кожей, и когда я прикасаюсь к ним кончиками пальцев, то испытываю дрожь, воспоминая о его прикосновениях.

Нет. Это нечто более глубокое.

Я принадлежу ему.

Принадлежу Таннеру.

Но, возможно, я все-таки ему не нужна.

Я фыркаю и начинаю грызть ногти, а моя сестра продолжает болтать рядом со мной.

* * *

На шестой день я ощущаю его присутствие.

Знаю, это звучит безумно. Но не могу это объяснить.

Я не вижу широких плеч и не слышу его низкого голоса. Нет разницы между здесь и сейчас и тем, что последует дальше, но каким-то образом я знаю, что он рядом.

Я останавливаюсь в коридоре где расположен аквариум, сжимая в руках метлу. Я подметаю и прибираюсь после утренней суеты, но когда оглядываюсь, то вижу, что нахожусь здесь одна. Рыбы кружатся в аквариумах, расположенных вдоль коридора, а призрачный голубой свет разливается по темным плиткам.

— Таннер?

Я жду, но остаюсь без ответа. Слышно лишь бульканье в аквариуме и гудение электричества. Я прикусываю губу, жду еще немного, но через некоторое время опускаю метлу обратно на пол и продолжаю мести.

Тишина.

Шелест метлы дает мне время подумать. Я опускаю голову и прячу свои покрасневшие щеки.

Он действительно здесь?

Неужели я все-таки схожу с ума?

Бирюзовая рубашка-поло прилипает к моей коже, и по телу пробегают мурашки. Внезапно я становлюсь такой чувствительной, мое тело гудит, словно наэлектризовано, и до меня доходит осознание.

Таннер здесь.

Я сжимаю бедра вместе, морщась от тупой боли между ног. Моя киска пульсирует в ответ на его присутствие. Я склоняю голову, подметаю плитку и