Хаджар внезапно улыбнулся.

Он вспомнил, как их называли северяне и люди племени Аннет.

Из всех лже-богов и их прихвостней, Аштари вызывала у Хаджара самые теплые чувства. Он сам не знал почему. Может такого свойства олицетворения «любви» Безымянного Мира.

Вот только теперь Хаджар знал больше.

Аштари не просто являлась олицетворением «любви», она еще ей и питалась. Всеми молитвами и чаяниями, связанными с этим явлением. Она пожирала это так же, как и остальные паразиты Седьмого Неба.

И все же…

— Спустим ей лестницу.

— Хаджар, ты…

— От разговора ничего не изменится, — перебил генерал.

— Вот именно, — фыркнул Хельмер. — заместитель Шакха, да примут его праотцы, только что отчитался, что ваш с пустынником план увенчался успехом. Большая часть шпионов, которых вычислили благодаря лазутчиком, очень неподозрительно и совершенно случайно погибли во время штурма. А те, что выжили, заняты на таких работах и в такой зад… отдаленной части города, что понятия не имеют про тоннели. И при всем при этом ты хочешь пригласить сюда… Изначальную Богиню? Да не просто Изначальную, а одну из сотни сильнейших⁈ Она, может, вообще, обладает силой не практикующей, а Небесного Солдата! Прирежет тут всех нас к Вечности!

Хаджар посмотрел на Хельмера и позволил себе очередную улыбку.

— Ты переживаешь из-за её силы или своей любви к девственницам? — с иронией в голосе спросил Хаджар. — Сдается мне, что у вас с Аштари должны быть свои счеты, демон.

В глазах Хельмера вдруг промелькнула дикая, жгучая злоба. Такая, которую Хаджар никогда прежде не видел в глазах своего дру… знакомого демона. И злоба эта была направлена вовсе не на генерала, а на Аштари. Кажется, ненароком, Хаджар наступил на громадную мозоль.

— Делай, что хочешь, — отмахнулся Хельмер. — но если тебя прикончат и мы все погибнем, то знай — мы все погибнем. Особенно мне. Потому что я, срань, буду мертв!

— Это звучит… очень логично.

Демон выругался, сплюнул и ушел со стены, попутно отдавая команды о том, чтобы сделали длинную веревочную лестницу и спустили вниз.

Хаджар с Эйненом вновь остались вдвоем… если не считать кипящей на парапете работы. Инженеры, не задействованные в строительстве тоннелей, чинили стену, поднимали сюда дополнительные пушки, ставили чаны с маслом и занимались прочей фортификацией.

— Ты знаешь… — внезапно протянул Эйнен. — мне кажется, что Хелмьер нам слишком много не рассказывает.

— О, друг мой, ты бы знал… ты бы только знал…

Глава 1944

К тому моменту, как Аштари поднялась на стену, Хаджар уже успел поставить стол, две пиалы и кувшин чая. Как бы он ни относился к словам Хельмера, но зерно истины в них имелось. Он не собирался понапрасну рисковать, так что…

Так что сидел один. А вокруг, на стенах, стояли лучники. Десятки лучников. И по первому же приказу они были готовы оборвать путь Аштари.

Если, конечно, придут в себя.

Когда она появилась, то даже у Хаджара перехватило на миг дыхание. Он прежде не знал, что можно грациозно и элегантно перелезть через бортик. Но она с этим справилась.

Высокая, стройная, в легких белоснежных платьях с синим поясом, с волосами, похожими на ночь и глазами, словно озеро в лучах весеннего рассвета — они блестели и переливались серебристыми искрами. Лицом прекрасней, чем можно вообразить; статней королев и императриц и… со столь же родным, легким прищуром, как у заботливой бабушки, знающей чуть больше, чем все вокруг.

Она подошла, или подплыла, а может подлетела и, опустившись напротив, бережно подняла пиалу. Хаджар, пришедший в себя, внезапно для себя понял, что как бы они ни была прекрасно, но в его глазах выглядела куда менее притягательной, нежели Елена.

— Ромашка…

— Что?

Хаджар понял, что произнес это вслух и покачал головой. После этого уже сам поднял пиалу, отсалютовал ею и отпил немного. Терпкий, немного крепковатый на его вкус, и очень душистый. Такой, обычно, заваривал Албадурт.

— Не знаю, пила ли я прежде чай вкуснее этого, — Аштари отставила пиалу в сторону. — Но не знаю, задумывалась ли я о вкусе…

— Вы пришли поговорить о чае?

— Мы можем поговорить и о нем, — спокойно ответила лже-богиня.

Хаджар нахмурился.

— Не играйте со мной в игры, Аштари.

Она подняла взгляд на своего собеседника, но в нем Хаджар так не смог ничего прочесть. Слишком хорошо это создание, на фоне которого даже Древние покажутся юнцами, умело скрывать свои эмоции.

— О каких играх ты говоришь, генерал, — произнесла она серым, лишенным любых чувств тоном. — ты пришел в наш дом и принес боль. За несколько дней ты забрал полмиллиона жизней. Полмиллиона… только вдумайся в эту цифру.

— На своем пути, Аштари, я забрал куда больше, чем полмиллиона, так что не пытайтесь воззвать к моей добродетели.

Хаджар зашел уже слишком далеко. Настолько далеко, что даже если бы полмиллиона превратились бы в полмиллиарда, то он бы не остановился. Просто не имел права остановиться.

— Ты не знаешь… — внезапно произнесла лже-богиня. — Демон не сказал тебе…

— Не сказал чего?

Она убрала руку в один из широких рукавов и тут же загудели десятки натянутых луков. Хаджар поднял ладонь и стрелы вновь опустились наконечниками в землю.

Хельмер не угадал с силой Аштари. Она не являлась Небесным Солдатом. Генерал это чувствовал. Как и с остальными Изначальными, Закон Хаджара сделал из Аштари практикующую. Пусть и самой последней ступени и стадии.

Но даже так — у неё не получилось бы, чтобы она там не вытащила, убить Хаджара прежде, чем он бы убил её.

Так что повода для беспокойств не имелось.

— Смотри, генерал… смотри, к чему привел твой выбор.

Она положила перед ним на стол простое, женское ручное зеркало, которым часто пользовались придворные. Вот только в нем, вместо собственного отражения, Хаджар, с высоты птичьего полета, увидел бескрайние поля Безымянного Мира.

Огромные пространства, на которых в данный момент бились бесчисленные армии людей, зверей и других рас. Их было так много, что сперва генерал спутал увиденное не со сражающимися, а с бушующим в шторм морем, непроглядной пеленой затянувшим все от горизонта до горизонта.

— Неужели ты думал, генерал, — Аштари забрала зеркало обратно. — что у богов не найдется тех, кто решит отдать жизнь не против нас, а за нас.

Хаджар мог бы