– Надела всё-таки.

Мелко вздрогнув, она вынырнула из своих мыслей и посмотрела на украшение на своей руке.

– Понравился,– девушка улыбнулась.– Не снимая ношу.

– И, наверное, вопросов никто не задаёт, как я и говорил.

– Да нет, пару раз спрашивали. Сказала, что лада моя подарил.

Василиск почувствовал, как губы сами собой растянулись в улыбку. Ту самую немного глупую, крайне нежную улыбку, которой он обычно одаривал прихожан. В этот раз она, правда, была совершенно искренней.

4.

Щелчки от резкого схлестывания плетей раздавались то тут, то там, смешиваясь в, казалось, один общий, и заглушали собой все другие звуки. За ними оказывалось не слышно стонов уставших рабочих, криков погонщиков и болезненных воплей тех, кому достался слишком сильный удар или слишком тяжёлая ноша, гнувшая к земле. В огромном пространстве, окружённом отстроенными стенами из красноватого камня, понемногу росло здание, в будущем должное стать новым прибежищем легиона рафимов.

Из земли, по которой вольный ветер гонял туда-сюда мелкие песчинки, принесённые им с самого моря, уже выросли четыре стены, поверх будто обгрызенные каким-то огромным диким зверем. Вкруг самого большого здания постепенно выстраивались маленькие, уставленные колоннами на двух сторонах каждое. Рабочие стирали ладони в кровь, но без возражений тянули вдесятером, а то и при большем количестве, верёвку, конец которой был обмотан вокруг верхней части колонны.

Один из особо старых мужчин не удержал бечёвку в руках, позволяя ей выскользнуть, раздирая ладони в кровь, и весь ровный строй рабочих разом пошатнулся. При наличии малейшего сбоя или слабины колонна перевесила и потянула отчаянно упиравшихся в землю пятками людей за собой. Громом среди ясного неба, заставляя затихнуть всех на стройке, раздался грохот разбившегося от удара о землю камня.

Офра, чувствовавшая лёгкое головокружение с того момента, как ступила на землю стройки, забыла о своём недомогании, и в ужасе вскинула ладони к лицу. С другой стороны от упавшей колонны до этого шли несколько людей, и не было никакой уверенности в том, что они успели убежать. Хуже всего выглядело то, что рабочие, не удержавшие своей ноши из-за одного, бросились избивать старика, не способного защититься, а стоявший рядом с самой принцессой огненный посмотрел на все это с лёгкой усмешкой.

– Разве так можно?– силой заставив себя оторвать взгляд от побоища внизу, она осторожно тронула своего спутника за руку.

Под пальцами почувствовалась мягкая гладкая шерсть, и потому девушка поспешно отдёрнула ладонь. К её счастью Иблис или не заметил прикосновения, или привык к бурной на себя реакции: не сделав замечания, он только отвлёкся от чертежей и посмотрел в указанную сторону.

– Что Вас не устраивает?

Как и стоявшие рядом наблюдатели – главный архитектор и поначалу показавшийся миловидным Марбас – Иблис теперь смотрел на девушку, не совсем понимая претензий. Рабство в Эрейе существовало задолго до рождения Офры, и о нем она читала лишь в книжках, но ситуацию в стране ифритов не мог описать ни один труд по истории.

Для них люди, захваченные из других стран, были не более, чем расходным материалом, призванным выполнять тяжёлую работу. Возмущение произошедшему виделось странным, потому что ни один из огненных не понимал, с чего можно беспокоиться о судьбе кого-то, у кого для них не было имени, рода и собственной воли.

Принявшись нервно заламывать руки, Офра опустила взгляд в землю. Помолчав пару мгновений, она почувствовала со стороны своих спутников немое предложение продолжить мысль.

– Они же убьют его! И там, позади колонны, шли люди, и…!

– И ничего,– пожал плечами Иблис, не дав ей договорить.

– Госпожа, не надо так нервничать,– заискивающе заулыбался Марбас, почти коснувшись её щеки кончиками пальцев.– Это нормальное явление.

– Кроме того, что бы там ни было, они уладили это самостоятельно,– мельком посмотрев на расходившуюся от недвижимого тела старика группу, произнёс Иблис.– Не обращайте внимания.

Замолчав, он вновь отвернулся к чертежам и указал архитектору на не устраивавший его вариант. Обсуждение будущего легиона рафимов Офре было не интересно – ей стало казаться, что больше интересно не будет ничего.

В Геенне ожидались бедность и разруха, которую так активно приписывали ифритам все, кому было не лень, но страна представала развитым государством, делавшим все исключительно во благо собственных жителей. Рабство, развитое в строительстве и мореходстве – то, что Офра уже успела увидеть – было направлено исключительно на то, чтобы не загружать тяжёлой работой коренных. Они брали на себя обязанности лёгкие, ненавязчивые; если, конечно, речь не шла о военных.

Вздохнув, Офра развернулась и пошла прочь. Находиться в подобном месте ей было неприятно, но уйти далеко не удалось. Услышав торопливые шаги позади себя, девушка обернулась и через силу улыбнулась подоспевшему к ней Марбасу.

– Госпожа, что такое? Куда Вы собрались одна?– глава легиона рафимов схватил её за руки, сжимая холодными пальцами ладони.

Это была та особенность ифрита, с которой было сложно смириться: понятие личного пространства для него отсутствовало. Будь он не столь болезненным на вид, желание тактильного контакта Офра бы воспринимала спокойно, но Марбас, путь и улыбался, выглядел неважно.

– Извините,– девушка отошла от него, высвобождая ладони.– Я не могу. Не хочу здесь находиться. Передайте Князю, что я отправилась домой.

– Каким образом?– нервно усмехнулся ифрит.– Пойдёте пешком через весь город? Пожалуйста, госпожа, мы скоро закончим!

Услышав щелчок хлыста, она отчаянно замотала головой и, больше не слушая никаких уговоров, пошла прочь. Уверенность в собственной правоте и защищенности подталкивала вперёд – она была принцессой империи Эрейи и супругой властителя Геенны, а подобной личности никто не имел права навредить.

Мысль о шансе быстро и безопасно добраться до Тааффеитовой крепости стала меркнуть на середине пути. Завернув в мало похожий на тот, по которым до этого проезжали, проулок, Офра не первый раз обернулась, чувствуя холодок по спине. Ощущение чьего-то взгляда не исчезало, и стало, наоборот, только сильнее.

Ускорив шаг, она как можно скорее вывернула из проулка и оказалась на огромном рынке.

Владельцы многочисленных ларьков кричали на разные голоса, зазывая к себе покупателей – язык ифритов напоминал смесь шипящих и грубых глухих звуков с мягким звучанием имперского. Горожане подходили к торговцам, общались и торговались, переговаривались друг с другом, толкались и переругивались. Их было до невозможного много: сотни и, казалось, тысячи огненных в пёстрых одеждах, говорившие будто одновременно и двигавшиеся быстро, при этом не налетая друг на друга и не сталкиваясь.

Ее ощутимо толкнули в плечо, и женщина в чёрном головном платке, изнутри подбитом красно-жёлтой тканью, что-то крикнула ей на своём языке. Офра смогла только сбивчиво пробормотать извинения и поспешить дальше. Кое-как сумев добраться до края рынка, она ещё пару раз с кем-то столкнулась, и вдруг её, не заметившую приближения, схватили за руку.