– Ах, какие перспективы. Какое поле нам открылось. Я такого и в самых смелых мечтах не ожидал. – Серафим Мороков усмехнулся и полюбовался своими пальцами в белых перчатках.

Затем лицо его стало строже, и он кивнул на мою напарницу:

– А вот Ариадна, к ней теперь есть вопросы. Я как-то не думал, что мои машины могут ослушаться приказов людей. Это вещь недопустимая. Это брак, вы же понимаете это? И брак очень серьезный. Вальтер Стим настаивает на том, что данная ситуация недопустима для имперского роботостроения и попросту опасна. Он считает, что Ариадну требуется отозвать обратно в Инженерную коллегию. Там ее изучат, найдут причину сбоя выполнения команд, после чего данная машина будет разобрана и утилизирована.

Мороков внимательно посмотрел на мою напарницу. От меня не скрылось, как судорожно пальцы Ариадны вцепились в край мраморного парапета. Я шагнул вплотную к графу, непроизвольно заслоняя напарницу, но Мороков продолжил говорить:

– Но с другой стороны, разве я могу поступить так с машиной своего друга? Конечно же, нет. Так что предлагаю пока закрыть глаза на этот глупый и досадный инцидент. Согласны, Виктор?

Мороков широко улыбнулся. Я смог сдержать себя и ответил графу лишь такой же широкой улыбкой, а затем спокойно произнес:

– Серафим Мирославович, мы с вами добрые и хорошие друзья. А разве добрые друзья напоминают друг другу о вещах, которые и так очевидны для них обоих? Мы оба все понимаем, и подобные темы впредь нам затрагивать не нужно. Стоит ли отвлекаться, когда впереди у нас еще так много дел.

Граф чуть-чуть прищурил глаза.

– Неожиданно. Однако интересно. Что ж, вашу просьбу я услышал, а просьбы друзей я уважаю. Больше мы не вернемся к этой теме.

– Благодарю вас, граф. – Я учтиво кивнул. – Я вам очень признателен.

Грохнуло. Над нами вновь с шипением взорвались золотые салюты. Улыбка Морокова снова стала беззаботной. Отпив глоток шампанского, граф посмотрел на нас:

– Что ж. Пожалуй, я вас оставлю. Нужно успеть уделить внимание и другим гостям. А вы наслаждайтесь балом. Ах, держитесь меня, друг мой, и скоро мы заберемся очень высоко. Головокружительно высоко. К самым звездам. Это я вам обещаю. Запомните эту ночь. Сегодня для всех нас наступают новые счастливейшие времена.

Я чуть покачал головой и посмотрел вниз, на тонущую в дыму столицу.

– Новые для нас времена – это прекрасно. Но когда они наступят для них?

– Для них? Для кого? – Мороков не смог понять вопроса.

Я кивнул на море чадного дыма, что колыхалось над неспящей столицей, на черные массивы домов и бараков, на работающие круглые сутки заводы Фабричной стороны.

Мороков наконец понял вопрос и безразлично пожал плечами:

– А когда они для них наступали?

Граф ушел прочь, а я еще долго смотрел за парапет, то на окутанный светом Верхний город, то на раскинувшуюся под ним Фабричную сторону, тонущую в дымной тьме.

– Как ты думаешь, ведь это все возможно изменить? – спросил я у Ариадны, не особо, впрочем, рассчитывая на ответ.

Напарница помолчала, обдумывая мои слова.

– Виктор, я не уловила, вы имеете в виду изменить в худшую или лучшую сторону? Если в худшую, то, право, это очень легко, я могу прямо сейчас перечислить вам двести одиннадцать вариантов дальнейших действий.

Я невесело усмехнулся и посмотрел на Ариадну:

– А в лучшую?

– Думаю, в этом плане что-то вы уже сделали.

– Этого мало.

Моя напарница посмотрела на меня и улыбнулась. Затем она облокотилась на парапет и посмотрела вдаль, туда, где за разрываемыми порывами ветра тучами были видны далекие холодные звезды.

– Знаете, Виктор, я, пожалуй, не буду вам ничего отвечать. Здесь мир людей. Ваш мир. А значит, и выбор того, что делать дальше, тоже должен зависеть не от меня, а только от вас.